Париж кутался в мягкий плащ ночи, откуда-то доносился голос Патрисии Каас и, казалось, все погрузилось в сладкий полудрем. По улицам и бульварам беззвучно стелились золотистые шлейфы фонарей. Было что-то фантастическое в этой ночи: все будто затихло в ожидании чуда. Витрины магазинов, пустые скамейки, шорохи и тени – все таило загадку…
Жак поставил свой белый “Пежо” на стоянку и вместе с Кей направился в указанное кафе. Их шаги нарушали мелодию ночи и вносили тревогу. Кей было холодно, она жалась в черный плащ и воспаленными глазами осматривалась по сторонам. Ее настораживала эта встреча, но у нее не было выбора. Жак шел своей беспечной походкой, и, глядя на его уверенный шаг, Кей чувствовала себя не так тревожно.
«И зачем этот замечательный человек идет в полночь в какое-то странное место?» – думала она. Его широкие плечи, казалось, взяли часть ее груза.
Наконец, пара подошла к заведению, Жак отворил дверь, и они очутились в другом мире: большие хрустальные люстры сеяли свет в пространство, здесь слепило глаза и хотелось спрятаться. Около Жака появился официант, который услышав имя Аладдин, тут же кивнул и жестом поманил их за собой.
– Жак, – спросила Кей, дотронувшись до его локтя, – не знаю почему, но мне вдруг сейчас хочется тебя спросить… Тебе на самом деле все это нужно?
Жак на мгновение остановился, посмотрел на девушку и с мягкой улыбкой добавил:
– Я все больше убеждаюсь, что только делая что-то для другого, я делаю что-то для себя.
Официант открыл дверь, гости спустились по винтовой лестнице вниз и оказались в длинном темном коридоре. Тусклый свет из последних сил бросал свои светлые мазки на потертый паркет. Здесь было как-то неестественно тихо, и их шаги будто оскверняли этот застывший покой. Наконец, они дошли до конца коридора, где их ждала еще одна дверь. Официант аккуратно дотронулся до ручки, приоткрыл дверь и сделал жест рукой, указывая на одиноко тонувший в темно-бордовом свете столик, где сидел человек, увидев которого Жак шепнул Кей на ухо:
– Может тот, похожий на Тамерлана?
Кей пожала плечами. Человек-Тамерлан резанул взглядом приближающихся персон и расплылся в какой-то совершенно не подходящей его жесткому лицу пресладкой улыбке.
Он встал, взял руку Кей и, долго сжимая ее, как в капкане, в своих ладонях и заглядывая в ее глаза, несколько раз с акцентом произнес:
– Аладдин, Аладдин…
Наконец он отпустил ее, та же приклеенная улыбка обратилась к Жаку, после чего он жестом пригласил всех за стол.
