– Вторая? То есть ваши работы вам не нравятся?! – Кей была сильно удивлена.
– Нет. Не то, чтобы не нравятся, скорее, не являются для меня значимыми, ценными… Не знаю, как объяснить. Я равнодушен к ним.
– А какая же первая работа? Она у вас есть?
Жак встал, было видно, что он о чем-то задумался…
– Да, сейчас.
На картине, которая вдруг предстала перед Кей, был изображен пейзаж: только-только зарождающееся утро обронило лоскут света на природу… Здесь не было человека, но только его брошенная на траву длинная тень. Кому принадлежит эта тень? Кто этот человек? Грустно ли ему или он радуется солнцу? Почему он не спит в такую рань? Кей смотрела на картину и молчала… Она представила, что на этой траве стоит она, и трава роняет капли росы на ее босые ноги…
– Хорошо, – сказала Кей, – не знаю, правда, как найти горничную, – она не договорила. – Ведь этим человеком может быть любой, да? Это я про картину, – спросила она.
Жак не ожидал вопроса, ему показалось, что картина не произвела на Кей впечатления.
– Да… Когда я ее писал, у меня была мысль о возвращении… Я тогда думал, что каждый из нас сюда возвращается, понимаешь… Не как привидение, а как смысл… Я думал, что я бы вернулся в эту тень и смог бы смотреть на мир уже с обратной стороны, в другой перспективе. Не знаю, но мне всегда казалось, что в тот момент, когда ты смотришь на картину, картина смотрит на тебя. Там есть другой мир, он с обратной стороны, но эта сторона для тебя закрыта холстом и краской. А что под краской? Там жизнь, сознание, печаль, радость, суета, стремление к Богу, борьба… Знаешь в чем прелесть портрета? Лица на портретах двулики, в них сосуществуют сразу два человека – автор и натура. В портрете происходит акт перехода художника в натуру, а натуры в художника… – Жак запнулся, – О, Бог мой, прости, это сейчас ни к чему, я опять заговорился…
Кей внимательно слушала, странно, но слова Жака ей показались знакомыми, будто бы она это уже знала. Замешательство Жака вызвало в ней нежное чувство…
– Жак, вы знаете, я рада, что познакомилась с вами… Для меня это честь.
Жак поднял брови, но не стал комментировать это признание, и решил перевести тему:
– Пора пить кофе, у меня есть пара, правда, вчерашних круассанов. Если ты голодна, могу приготовить яичницу.
Кей покачала головой и взяла чашку с горячим кофе…
– Сегодня, если не возражаешь, я свяжусь с Алексом, он поможет нам в деле с Марком и картиной, а потом в полночь мы отправимся в кафе.
