— Услышала? Пришла? — грустно вздохнул Он.
Она заворожено кивнула, не отрывая глаз.
— Вспомнила? — скептически спросил Он, скрывая за усмешкой печаль, а возможно, и боль.
Она неуверенно отрицательно качнула головой и замерла в нерешительности.
— Ну, садись, коли пришла! Отличиться гостеприимством мне не получится — не дома я. И скамья у меня грязная и мокрая. — Он кивнул на бордюр. — Да и крыша прохудилась.
Она заколебалась: уж очень странным показалось приглашение сесть на грязный бордюр. Но ноги сами двинулись вперед, а разум лишь бессильно попытался утешиться, мол, эти джинсы и не такое выдерживали. Ему приходилось теперь быть сторонним наблюдателем — тело и чувства действовали сами и сообща, больше не советуясь с ним.
От мокрой рубашки тянуло живым теплом. Она невольно прижалась к нему, дрожа от холода. Он молчал.
А что он мог сказать? Она не помнила его. Как его и предупреждал Учитель. Как его и предупреждали все. Так больно было видеть ее совсем близко, не ощущать с ней единства, не обнимать, не шептать на ухо самое сокровенное. Так странно было, что Она не подпевает их песне, когда он играет. Она не помнит слов. Она ничего не помнит. И ему придется покинуть ее по мнению Учителя. Но сможет ли Он? Он не знал. И поэтому молчал, а в душе плавно угасала надежда, что согревала долгие годы.
Он молчал. Молчал уже долго. Настолько долго, что бесконечный дождь закончился, что вязкий туман спустился с крыш и теперь пробивался в подвалы. Очистилось небо, и лениво выползла луна, притащив на хвосте репейники-звезды. А он все молчал. Она давно перестала чувствовать холод. Она давно перестала думать. Она просто смотрела на эти звезды, глупые в своей чванливости и важности. Смешные в своем холодном высокомерии. Впрочем, что на душе у звезд, не знает никто. И это люди их наделили столь нелестными качествами. А еще они зовут ввысь, в неизведанность, в бесконечность. Ими клянутся отчаянные души, ими обжигают руки влюбленные, их винят в бедах и горестях, проливая кровь под их мерцающим светом. Они падают, исполняя желания. Ценою своей бесконечности. Они шепчут на ухо мореходам верный путь. Они видели все. Они знают все тайны. Знают и молчат. Но иногда люди могут услышать их усталые голоса.
Она усмехнулась, глядя на равнодушные светила. Наверняка. И ее тайну они знают! Знают и молчат! Осторожно, словно украдкой, она взглянула на молчаливого собеседника. Он тоже смотрел вверх. И в бездонных глазах плескалось небо, купались звезды. Сердце на мгновение вздрогнуло, а затем куда-то поспешило, боясь не успеть. Это было! Было уже! Они сидели под раскидистым звездным небом. И молчали звезды. И Он тоже молчал. И эти глупые, смешные, великие, мудрые огоньки отражались в его глазах! Отражались и мерцали… Было же! Она даже почувствовала запах того вечера. Той глубокой ночи. Решающей ночи. Как хочется все вспомнить! Сейчас ей казалось это самым главным! Как хочется вспомнить! Одна искорка в его глазах мигнула и стремительно понеслась. Ее взгляд резко метнулся в небо, чтобы проводить меркнущий след упавшей звезды. Звезды, которой Она опрометчиво доверила заветное желание. Как и тогда! В ту ночь, тоже упала звезда…
