— Шуточки! — вырываясь, со слезами выкрикнула Пикачу. — Дураки!
(Зачем он это ляпнул? Просто. От балды. Просто…
Кому бы в голову пришло?!..
…При том, что у него вообще-то уже есть дочка — от какой-то знакомой, на которой он никогда не был женат. Вроде даже жила эта дочка какое-то время с его родителями — пока мать не забрала… Рогволд, сидящий на полу, обнимая маленькую девочку в несоразмерно больших джинсах — был у Пикачу такой кадр.
Бросив ручку, снова выскочила на кухню. Хлебнула из-под крана; горели уши. Мало того не поверят — засмеют! Ой-й-й… Взялась за голову.
Ну и плевать.)
…плач.
То есть сначала мы не поняли, плачет это младенец или коты дерутся; переглянулись — одинаково круглыми глазами.
— Кошка, — неуверенно предположил Эдик.
— Откуда здесь кошки?
То есть теоретически кошкам, конечно, было откуда взяться — из деревни Устье; хотя говорили же, что животные этого луга избегают… Да и ребенку было, если уж на то пошло, — бросить младенца в ЭТОМ поле, где люди появляются раз в полгода и то короткими перебежками, в чем-то даже надежней, чем закапывать его в мусорный бак…
По-моему, больше всего Эдику хотелось дать деру. Но он все-таки двинулся на голос — шел, будто по минному полю. Бомбу искать с таким выражением лица.
И мы нашли. Он лежал прямо на земле. Голенький. Пацан. Не так чтобы совсем новорожденный, но явно близко к тому — пупок незаросший… И он орал — еще бы. Я бы на его месте тоже заорала. Октябрь все-таки.
…Круглое, красное, сморщенное плачем личико. Беззубый рот. Правда, были волосы — даже довольно густые. Светлые. Видимо, он был из тех детей, что рождаются с волосами.
Патетичность момента испортила я. Я спросила:
— Ну и что? Это что, зона действует? Или как?
И тут Пикачу, видать, опомнилась — и завизжала так, что заглушила младенца…»
— Я проверяла, — сказала Юка. — В сети, в библиотеках… об этом месте теперь исключительно положительная информация. Родники с целебной водой… чуть ли не целебные травки. А того, что мы тогда читали… нету того. Нигде. Те же сайты… — передернула плечами, — а статьи — другие…
Эдик молчал.
— Гуи! — кричал мальчишка в бирюзовом комбинезончике, барахтаясь в коляске — тянул ручонки в варежках к бродящим по двору голубям. — Гуи! Гуи!
— Мы сошли с ума? — спросила она.
Эдик сунул руки в карманы синей куртки. Смотрел — сверху вниз.
— Нет, — сказал он. Чуть усмехнулся — пролегли ямочки на небритых щеках. — Мы, по-моему, единственные, кто помнит… Это называется — влияние на историю, — он вдруг болезненно оскалился. — Говорили дуракам — не лезь… — И — отвернувшись, в сторону: — Если бы ты знала, как я рад, что эта фигня схлопнулась. Вроде я ей и обязан, типа, — а все равно…
