Выпустили нас только на рассвете. Пикачовская «девятка» катила по утреннему шоссе — сохнущая после ночного дождя дорога стелилась под колеса, рябила под солнцем и ветром лесная листва, и солнечные огоньки, как с горки, катались по давней трещине на ветровом стекле. Все боковые стекла были опущены, салон продувало насквозь; на переднем сиденье, рядом с Эдиком, плакала Пикачу. А на заднем, рядом со мной, спал себе Рогволд, подсунув под голову Пикачовскую джинсовку.
…Почему мы все смеялись над ним? Он был хороший. Я ему нравилась. Он был храбрый. Он совершил подвиг. Пятнадцать спасенных — разве это мало? Даже в большой-большой гражданской войне?
Белая ворона. Эдик с бойфрендом для нас вариант нормы, а он был — типа отстой.
Типа стыдно мне, что ли?..
Текст надыбала я. (Юка умная!) В Интернете (искала на «Новгород» и на «деревня Устье гражданская война»).
Фамилия белого офицера была — Колзаков. Тощую книжонку под названием «Записки русского», некогда изданную им во Франции, даже нельзя назвать мемуарами — так, воспоминания об огнях-пожарищах и друзьях-товарищах. Но в числе прочего там упоминалось, что однажды, в 1919 году, был он начальником охраны товарного поезда, везшего уголь из-под Пскова (с небезызвестной станции Дно) под Петроград, в войска Юденича. Неизвестные (скорее всего — красные, конечно) подложили взрывчатку на пути — но, как написал Колзаков, «Господь спас». Машинист клялся, что остановился, увидев на путях нагого человека, заступившего дорогу. От взрыва, грянувшего впереди, поезд не пострадал. Человек же, которого якобы видел машинист, исчез бесследно.
Там не было ни беженцев, ни солдат — как представилось, наверно, бедному Ване. Там были, видите ли, четыре вагона угля, а из людей — машинист с помощником, кочегар и двенадцать человек охраны.
Зачем Юденичу был этот уголь? Черт разберет.
…«Яндекс». Сайты, сайты — все какие-то мистически-шизофренические, с предсказаниями то конца света, то пришествия инопланетян… «Виндоус Коммандер», переведенный с английского лично Эдиком: «Ты что, правда хочешь удалить файл?» И варианты ответа: «На фиг», «Не фиг» и «По фиг».
И — над компом — приколотая кнопками фотография: Рогволд с аквалангом, с болтающейся на шее маской мотнул головой — мокрые, размазанные в движении волосы, летят брызги… Фоном — сочное, почти синее небо.
Эдик:
— Это Красное море. Египет.
…Как он все-таки с ним носится. Почему?!
Было девять вечера. Нас было трое в пустом офисе, от которого у Эдика были ключи. На экране соседнего компа (черный, роскошный, какое-то жуткое быстродействие и монитор двадцать один) летели, переворачиваясь, разноцветные кубики и брусочки — заставка «тетриса». Рогволд глядел сосредоточенно, будто в жизни «тетриса» не видел. Эдик был весел и зол; среди прочего я узнала, что папа Пичакчи пропил деньги, отложенные на могильную оградку, а машинист отделался легким испугом — местные менты оказались осведомлены о репутации места происшествия. Машиниста всего лишь уволили с работы. Да вычли с него за нарушение графика движения. Следствие остановилось на варианте «несчастный случай». Как электричка в шести метрах от трупа.
