— А сколько лет сыну экономки? — перебивает его Лу, и Зак вынужден снова заглянуть в свои заметки:
— Шестнадцать.
— Вполне способен укокошить кого угодно, — удовлетворённо констатирует Лу. — Продолжай.
— Когда со стариком случился удар…
— Стоп, — Лу вскидывает руку. — Как это произошло? В постели? Или за скучным семейным обедом, когда он сообщил внукам, что меняет своё завещание в пользу кухарки?
— Роджера Монтгомери нашли лежащим у подножия парадной лестницы в пять часов утра тринадцатого апреля, — невозмутимо поясняет Зак. — Когда стало ясно, что в сознание он не приходит, вызвали парамедиков, и те отвезли его в окружную больницу. Увы, невзирая на все принятые врачами меры, речевая и двигательная активность к Роджеру не вернулась. Однако в своё время он сделал специальное распоряжение именно на случай своей возможной недееспособности. Он приказал, чтобы его не оставляли в больнице, а привезли под крышу Мэнгроув Плейс. Так что его вернули обратно в особняк и приставили к нему сиделку по рекомендации той же больницы.
— Ясно, — задумчиво кивает Лу. — Но что он вообще делал на этой лестнице? И кто его нашёл?
— Нашла его как раз кухарка, миссис Пирсон, которую ты только что помянул всуе, — хмыкает Зак, откинувшись на спинку кресла. — Ей семьдесят два, как я уже сказал, и у неё, видимо, как и у хозяина, возрастная бессонница. Встаёт рано, убирает кухню, готовит завтрак. Старик Монтгомери по утрам, как утверждают все, любил прогуливаться вокруг дома. Тут всё просто, — Зак на минуту умолкает и снова заглядывает в бумаги. — Итак, когда Роджера Монтгомери привезли из больницы домой, там уже прибавилось народу. Приехали: Конни Чемберс, вдова его племянника, сорока лет, с двумя девятилетними детьми-близнецами, Виктор Леруа — внучатый племянник старика, тридцати шести лет, Джозеф Маклин — двоюродный кузен, семидесяти двух лет, Кристина Шарп — престарелая кузина, семидесяти пяти лет, и, наконец, Вирджиния Чивингтон, тридцати двух лет. Она никому из присутствующих родственницей не доводилась, но была учительницей близнецов.
Он переводит дыхание после длинного монолога и внимательно смотрит на Лу, который тем временем уселся прямо на ковёр, поджав под себя ноги и вперив взгляд в мусорную корзину — так, будто там ему кино показывали.
— Отличный расклад, — бормочет он себе под нос. — Мне нравится. А кто же из них сыграл в ящик? То есть отдал Богу душу?
— Трое последних, — лаконично поясняет Зак. — Джозеф Маклин, Кристина Шарп и Вирджиния Чивингтон.
