Даже при чахлом свете керосиновой лампы стало заметно, как напряглось точёное лицо незваного визитёра, как проступили на его гладко выбритых скулах багровые пятна нервного румянца, но он не стал угрожать или скандалить, а сухо проронил:
— Именно так я и поступлю.
И, не удостоив больше Бруно ни словом, ни кивком, вышел из шатра.
— Arsch! — свирепо пробормотал Бруно себе под нос, проводив его тяжёлым взглядом. — Schwanz!
«Задница» и «хер» — вот те слова, которых заслуживал этот напыщенный хлыщ. Не имело никакого значения, чем насолил ему Зеро. Хардинг пришёл искать мальчишку самолично, а не обратился к шерифу — это не могло не вселить подозрений. Что-то тут было явно нечисто.
— Надо предупредить мальчонку, — озабоченно произнёс Мозес, неслышно подойдя к Бруно, и тот согласно кивнул.
Но когда хозяин цирка поднялся в Тильдин фургон, выяснилось, что утомившаяся ребятня уже разбежалась по своим углам. Он заглянул в фургон к Мозесу, где Зеро нынче ночевал один, и вполголоса окликнул парня. Тот не отозвался. В полосе лунного света, падавшего из-за откинутой занавески, виднелся только его силуэт на лежанке. Намаявшийся за день мальчуган дрых без задних ног.
Немного постояв в нерешительности, Бруно бесшумно опустил полог и сам отправился на ночлег, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее. Он встанет на рассвете и поговорит с мальчишкой, вытрясет из него правду о Хардинге и обсудит, как быть дальше. Бруно не сомневался, что труппа сумеет защитить Зеро от несправедливых наветов.
Однако поутру паренька в фургоне не оказалось. На лежанке валялась только скомканная попона.
Быстрыми шагами, с тревожно колотящимся сердцем Бруно обошёл весь свой маленький лагерь, уже безо всяких церемоний заглядывая в каждый фургон. Бесполезно.
Зеро как в воду канул.
Собравшиеся вокруг хозяина циркачи слушали его внимательно, не перебивая. Бруно коротко поведал о вчерашнем визите «жентмуна», представившегося Сайрусом Хардингом, о том, как сам он не решился разбудить паренька ночью и не обнаружил его на месте утром. Джейкоб открыл было рот, наверняка намереваясь что-то съязвить, но поглядел на расстроенные лица окружающих и смолчал. Удивительное дело!
— Зеро рассказывал кому-нибудь из вас о себе? Хоть что-то? — негромко спросил Бруно, поочерёдно оглядывая каждого из циркачей. — Оголец горазд болтать. Мозес? Тильда? Мари?
Силач в явном замешательстве кашлянул и поскрёб курчавый затылок.
— Горазд-то горазд, но о себе не шибко болтал, — сообщил он хмуро. — Только и помянул, что сирота, мол. А я непривыкший человеку в душу лезть с расспросами. Захочет — сам расскажет.
