— Ты… Ты меня не обидишь? — Верона посмотрела на джинна серьезно и внимательно, прежде чем вслух продолжить мысль: — Ты же хочешь только свободы… Как ты можешь меня не обидеть…
— Ты должна верить мне, Верона, я клянусь. А если нет, если ты боишься… Можешь отпустить меня. Я обещаю, что не причиню тебе вреда и после этого. Просто уйду, и ты никогда больше меня не увидишь, если пожелаешь. Глядишь, если наша связь оборвется, то и греховные видения тебя оставят…
Шахрур говорил о том, чего раньше страстно требовал, но теперь Верона не слышала в его голосе рвения, — словно джинн с тоской думал о возможной разлуке, словно готов был принять наказание. Или это только обман воспаленного страхом разума? Верона долго испытующе смотрела на джинна, как вдруг улыбнулась:
— Я хочу тебе верить. Хочешь помочь мне это сделать?
— Как?
Вода — лучший переносчик воли уже потому, что из нее состоит человек. В наговоре правды самым важным было не только упросить стихию выслушать тебя, но и не дать повода объекту влияния распознать намерение. Верона тревожилась: врать она не умела, а потому решила пригласить подругу для отвода глаз. «На чай», — оправдалась ведьма, когда рассказала Шахруру о скором приходе Оксаны; джинн выглядел совсем недовольным такой новостью и долго бормотал, что сейчас не лучшее время для гостей.
Вечер меховой лапой наступил на квартиру Вероны, погребая под своим тяжелым уютом небольшую кухню. Табуреты с мягкими сиденьями аккуратно расположились вокруг стола, а под ними черной тучей копошился домовой. Потел только вскипевший чайник. Оксана лениво мотала ногой, а ведьма доливала в заварник волшебной водицы.
Верона предложила гостям чай из шиповника. Странный выбор под томный вечер, но подсластить пилюлю хотелось и себе самой. А отвар правды для Оксаны казался забавным дополнением к плану: вот Верона и узнает все чувства к умершему сыну и виды на джинна у смекалистой женщины.
— Шиповник очень полезен для сосудов и кровеносной системы в целом… Сейчас вам рано об этом думать, но чем лучше забота о теле смолоду, тем проще будет жизнь на склоне лет.
— Все-то у тебя для пользы, Верона, — кривовато улыбался Шах, отпивая большим нервным глотком. Он все не спускал с ведьмы глаз. — Хоть думай о бессмертии и о том, хорошо это или плохо…
— Никто из нас не проживет больше, чем запланировано, — усмехалась Верона, а сама не пила, только осторожно пробовала принесенное к чаю печенье.
— Как у тебя складываются дела на работе? — обратилась Оксана к джинну, запивая ухмылку шиповником. — Притерся? Вдруг познакомился там с кем?
