Из-за угла, пыхтя как паровоз, вырулил Том с ящиком в руках. Макс успел крикнуть: «Осторожно!», но было поздно. Том с разгона налетел на парня так, что тот чуть не упал, а телефон, описав дугу, приземлился прямо на булыжную мостовую. Парень бросился его подбирать, испуганно бормоча извинения.
— Не разбился? — спросил Том, кивая на телефон.
— А? Да нет, нет, ничего… не беспокойтесь.
Он говорил теперь на немецком, но с сильным акцентом. Макс глянул на телефон в его руках: на экране красовалась вмятина, похожая на паука. Сходство довершала паутинная сетка трещин по всему стеклу.
Это небольшое происшествие привлекло к ним внимание. Сиреневый приложил ко лбу руку козырьком, пригляделся и позвал: «Саша! Вы тут уже? Идите сюда!» И Саша, на ходу пряча телефон в карман, торопливо зашагал к подиуму.
Они невольно проводили его взглядом.
— Итальянец, — сказал Том.
— Да ну, ты что. Поляк вроде.
— Француз, — не сдавался Том. — Они все такие. Попрыгунчики. Ишь ты, еще и в пиджаке.
— Или нет, скорее даже русский.
Том оценивающе прищурился на подиум. Саша внимательно слушал, что ему говорит сиреневый, и неуверенно кивал. Не про него ли было сказано, что не доставит проблем?
Том снова заговорил — кажется, про французов, но Макс вдруг понял, что голос его звучит словно издалека и невозможно разобрать ни единого слова. Солнце над площадью резко потускнело, а затем и вовсе погасло, как будто его поглотила туча… да и не только его, весь мир вокруг подернулся мутной пеленой.
— Ты чего? — Макс почувствовал, что Том дергает его за рукав. — Эй! Ты в порядке? Спина, что ли?
— Что? Да нет… нет. Голову, похоже, напекло.
Макс глубоко вздохнул, поморгал и снова посмотрел на сцену. Саша что-то взволнованно доказывал сиреневому, путая слова и временами переходя на английский. Макс прислушался.
— Но это же нелогично… Хорошо, я могу выступить завтра, но тогда программа совсем странная получается!
— Что же странного? — удивился сиреневый. — У вас ведь… минуту, — он раскрыл папку с бумагами, — «Король Артур»?
— Да! Это же барокко!
— Почему барокко? Это ведь Шоссон?
— Нет, это другой «Король Артур». А у меня барокко. Пёрселл! Понимаете?
— Нет.
Сиреневый уставился на Сашу недоверчиво. Саша, вытянув шею, заглянул в его бумаги и снова затараторил:
— Вот же, все правильно! Пёрселл, «Король Артур», Гений холода.
— Какого холода? Какой Гений?
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. А потом Саша запел.
Все, кто еще был на площадке, замерли и повернули головы к подиуму.
