— Ну… — Класта отвёл взгляд. — Это…
— А ты не мямли! — Мэрмэр сжала его ладонь. — Что не так?
— Мне, кажется, снится мать, — ответил он со вздохом. — Только я не помню ничего и не понимаю, зачем мне эти сны, откуда… Это не… про неё и меня, а только про неё одну…
— Непонятно, — потёрла лоб Мэрмэр. — Может, Басти тебе поможет со снами совладать?
— Это с даром луны не связано, — покачал головой Класта. — А с чем тогда — и не знаю.
Они замерли, глядя друг на друга, Мэрмэр прикусила губу, потом помотала головой, словно в чём-то сомневаясь.
— Знаешь, — сказала она, — недавно я говорила с Нэллианом и Мянко. Они сейчас так увлеклись… связями.
— Связями? — нахмурился Класта.
— Да, — Мэрмэр нерешительно качнулась с пятки на носок. — Есть маги, что будто бы самой магией предназначены друг другу. Так в легенде говорится. Мянко же считает, что это не легенда, а чистая правда. И таким нужно учиться вместе, а иначе ничего у них не получится… Ты только… послушай меня, я не знаю, откуда у меня взялась такая мысль, — она подняла ладони вверх, словно заранее просила у него прощения, — но послушай, что мы знаем о твоей матери и Шаасе.
— Их обоих отвергла душа Льена, — Класте на миг стало холодно, будто бы в нём поднялась снежная буря.
— Что, если они были связаны вот так? Предначертаны друг другу? — Мэрмэр даже отступила от него на шаг. — Может, они могли бы учиться только вместе, может, им нужно было дождаться друг друга?..
Класта закрыл глаза на миг, пытаясь охватить разумом то, что она сказала.
— И что же будет, если такие души вдруг встретятся вовсе не в то время, что было им уготовано? — спросил он глухо. Мэрмэр пожала плечами, встретившись с ним взглядом. Словно в желании ответить где-то вдали зарокотал гром, стремительно понеслись по небу невесть откуда взявшиеся облака, и померкло солнце.
Застыло в воздухе и превратилось в тишину последнее слово, и Кэнси открыла глаза, но сначала увидела не бедную обстановку маленькой хижины, а потоки магии, прихотливо скручивающиеся вокруг. Она могла бы сейчас дотянуться не только до силы, которой владела по праву печати, но и до всех других стихий. Каждая из них пела на понятном языке, танцевала в строгом порядке. Они двигались по кругу, следуя очерченному углём рисунку, и Кэнси почувствовала, что от радости слёзы выступают на глазах.
Она ничего не перепутала, пески вернули ей силу, преумножили её, даже оставили дар!
«Помни, — говорил когда-то Кэнси Мастер Асан, — в первый день после ритуала, если тот пройдёт верно и пески внемлют тебе, ты получишь право призвать на помощь любую стихию. Не трать подарок по пустякам». Кэнси сжала зубы, чтобы не позволить скорби по потерянному Мастеру и тем отчаянным, что встали с ним плечом к плечу в попытке остановить Шааса, вырваться на волю и испортить этот момент.
