Лисса говорила, что тетради помогут, пригодятся в дальнейшем, но Класта даже не думал, что станет погружаться в них когда-либо не для того, чтобы улыбнуться себе-прошлому. Теперь стоило признать — Лисса была совершенно права.
* * *
Брести сквозь пустыню под палящим солнцем оказалось непросто. Где-то на краю сознания скользили догадки и образы, слишком эфемерные, чтобы можно было за них ухватиться. Был какой-то иной способ путешествовать, только Шаас никак не мог вспомнить о нём.
Остановившись у чахлого деревца, почти потерявшего все листья, Шаас воздел руки к небу и зарычал в бессильной ярости. Его сила вытекала прочь подобно тому, как вода сбегает из сомкнутых пальцев. Он напился чужой магии, но не умел удержать её в себе и теперь отчаянно не хотел терять. Солнечный жар заставил его стиснуть зубы, но в то же время он был ему другом.
Шаас чуть склонил голову набок, пытаясь осознать ставшим столь негибким разумом, что это означает, а затем широко улыбнулся. Наверняка смотревшему со стороны его оскал показался бы совсем безумным, но так он теперь мог выразить лихорадочную радость, зажёгшуюся внутри.
Он не помнил слов, что следовало произнести, но образ арки, ведущей прочь из пустыни, оказался достаточно ярок, чтобы магия открыла ему пути. Память была словно решето, но и этого хватило, чтобы переместиться.
Шаас оказался на каменистом морском берегу. Когда-то он сошёл здесь с утлой лодчонки в сопровождении своего Мастера. Но те дни он вовсе не помнил, вспоминалась только эта каменная полоска пляжа, которую то и дело перехлёстывали волны. До ближайшего жилья идти было долго, но здесь всё дышало свежестью, и Шаас готов был продолжать путь.
Красная нить, что вела его, теперь грезилась едва ли не наяву, впрочем, отличать собственные фантазии от реальности Шаас уже не умел. Всё, что ему казалось, было для него столь же настоящим, как и то, что он действительно видел, чувствовал и воспринимал.
Пока он шёл по полосе прибоя, наслаждаясь простой лаской волн, что то и дело захлёстывали его босые ступни, в памяти невероятно ярко вспыхнул странный образ. Он прорвался сквозь бушующую ненависть и ярость, сквозь желание мести. Это была девочка, особенно запомнившаяся Шаасу почти неестественно тонкими запястьями и печальным взглядом.
Где и когда он видел её? Почему она казалась столь… знакомой? И почему он был уверен, что никогда не говорил с ней? Эти вопросы были слишком сложны для того, кто столько лет провёл взаперти, преображаясь под действием магии. Но твёрдое желание найти её сплелось с неистовой жаждой следовать указаниям красной нити.
