Наша всё более бредовая процессия двинулась дальше.
— Ничего, добрые у вас боги, — проворчал я всё так же идущей со мной под руку Клитемнестре, — сначала сами от человека требуют, чтоб он пошёл на преступление, потом сами же его и наказывают.
— Да, вот такие они. Они ведь как люди, в общем-то, со своими прихотями и недостатками. И безумства, и ошибки совершают не реже. За то мы их и любим, пожалуй. Ведь наши боги знают тоже и страхи, и тревоги, и даже муки невзаимной любви.
— Бог нашего времени совершенен, благ и милосерден. Считается, что и люди как его образ и подобие стремятся стать такими же. Чему же учили вас ваши боги?
— Жить. Принимать от жизни всё, что она пошлёт, брать счастье, покуда оно возможно… А может, и ничему не учили. Не их это как-то задача. Мы просто жили, и боги просто жили. Конечно, боги влияли на нашу жизнь… Но ведь и мы на их! Как многое, если вспомнить, зависело иногда от одного простого человека…
Дальше мы шли почти без приключений, не отвлекаясь особо на вновь присоединяющихся к процессии. Тем более что в основном это были бесплотные тени. Сам я покинул строй только один раз — когда мне показалось, что вдалеке, у какого-то мелкого, лужеподобного озерца, я вижу Андриса…
Одной частью себя я убеждал себя, что бред, обознался я, неоткуда тут ему взяться, а другая возражала: почему же? Может, всё же он пришёл сюда? Может, всё же из какого-то любопытства решил здесь задержаться?
Сгорбленная фигура сидела ко мне спиной то ли на камне, то ли на кочке. Обнажённые бронзовые плечи… Почему-то красные волосы…
Ну, это, положим, меня сильно не удивляло — сколько раз за свою жизнь Андрис красил волосы в самые фантастические цвета, как целиком, так и отдельными прядями…
Человек обернулся.
Нет, конечно, не Андрис, я снова ошибся. Просто что-то знакомое мелькнуло в осанке плеч, в наклоне головы.
— Нет, я не Андрис, я Гиацинт, — голос юноши был пронзительно печален, — мне жаль, если ты искал своего друга и вновь не встретил его…
Я обратил внимание, что этот человек, похоже, тоже телесен.
— Ты тоже за что-то наказан? — спросил я, думая пригласить этого юношу с огромными горестными глазами в нашу процессию. Кого он уже не надеется встретить? Что за боль, думает он, будет терзать его вечно?
— Да вроде нет… Ты удивляешься, что ли, тому, что я не тень? Кажется, просто я сам сделал себя таким.
Он кивнул на свои руки. Я увидел, что они едва не по локоть перепачканы в глиной. Да, тень, совершенно точно, так бы не смогла. Я перевёл взгляд на землю и увидел у кромки озера вылепленную лежащую фигуру. Вылепленную ещё не до конца, но уже ясно видны были заложенная под голову согнутая рука, разметавшиеся кудри, складки туники и рельеф мускулатуры.
