— Да как я успел заметить, она у всех вас была незавидной. В целом…
— Сравнить мне, конечно, не с чем. Но всё же душа, когда осознаёт себя душой, вне тела, начинает понимать больше. Не знаю, герой, какие люди живут в твоём мире, как они живут и во что верят. А мы… Такова вот наша вера, весь наш образ мыслей и уклад жизни. Мы только пока живём — живые. Пока у нас есть тело. Мы телом живём, ощущением. Пьём кожей солнечный свет, услаждаем свой желудок вкусными яствами, свой взор — красивыми вещами, свой слух — музыкой… Понимаешь ли ты меня?
— Понимаю.
— Трепещущие тени, которыми мы становимся здесь, ничего уже не могут ощущать, да и ощущать здесь нечего. Кроме мук, определённых за злодеяния, кроме ужаса и тоски.
— Что же, у вас праведные никакой награды не получают?
— Никакой. Да и какие у нас праведные… Всё, что можно испытать, мы при жизни испытываем. И милость богов, и немилость. Потому-то каждый из нас при жизни стремится взять всё, что может взять. Будь счастлив, пока жив и молод, пока у тебя есть сила и красота. Если чего-то не успел — никто не вернёт тебе этого за гробом. Поэтому бери, пока можешь взять. Пей, сколько сможешь выпить. И не поддавайся печали, не гляди вперёд — впереди маячит у всех одно. Конец всего, мрачное царство Аида…
Царство Аида, действительно, не создано что-то исправлять. Не создано дарить утешение. В этом я лишний раз убедился, когда мы встретили Энея. Герой Древней Греции, а точнее даже — Древнего Рима сидел на камне, понурив голову, бессильно опустив плечи. Основатель нового государства, родоначальник рода Юлиев, казалось бы, мог выглядеть чуть более довольным прожитой жизнью. Но я знал — ему было о чём вспоминать с невыносимой болью, от чего не иметь надежды убежать и здесь.
— Две тоски, две смертельные раны терзают моё сердце, — по кудрям бороды прокатилась, блеснув, бисеринка-слеза, — две недопетые песни — Креуса и Дидона. Даже больше Дидона — Креусу я схоронил в своём сердце, с этим смирился. Креусу отняла у меня война. Но Дидона… Дидону я сам у себя отнял.
Я помнил эту историю. В царстве Дидоны корабли Энея сделали остановку по пути из уничтоженной уже Трои к неоткрытому ещё Лациуму. И с радостью остались бы там насовсем. Эней полюбил Дидону, Дидона полюбила Энея. Оба в жизни испытали немало бед, и вполне заслужили спокойную, счастливую жизнь. Но воля богов была непреклонна — Эней должен плыть дальше, должен основать новое государство, заложить первые камни будущей могучей Римской империи. Его сын Юл должен стать правителем в будущем великой страны…
