Аэроплан удалось посадить легко и быстро, благо, открытых пространств здесь предостаточно. Захлопнув дверцу кабины и проверив на всякий случай, легко ли вытаскивается меч, я двинулся к виднеющемуся невдалеке поселению.
Навстречу мне вышел человек. Высокий, мускулистый, с монголоидным, скорее татарским лицом, с длинными, частично заплетёнными в косу чёрными волосами. В одежде из шкур, увешанный какими-то амулетами-оберегами, за спиной — лук и колчан со стрелами. Судя по всему, охотник.
— Приветствую тебя, путник. Будь гостем в моём доме.
Пока я размышлял, как сказать, что времени у меня на культурную программу маловато, да и не способен я сейчас думать о чём бы то ни было, кроме Андриса, созрела мысль, что вполне одно с другим совместимо. Я могу расспросить их о нём. В конце концов, светящаяся дорога ведёт куда-то сюда, может быть, и он среди них, или хотя бы они знают, куда он пошёл…
Вход в жилище оказался низковат, а внутри было довольно темно — окон как таковых не было предусмотрено, лишь кое-где небольшие полотнища шкур, покрывающих каркас стен, были подняты, пропуская немного света.
Горел очаг, дым уходил в отверстие вверху. Алые блики плясали на лицах людей, из темноты блестели чьи-то внимательные глаза.
Меня усадили на свёрнутые шкуры, дали миску дымящейся мясной похлёбки, огромную бесформенную лепёшку. Я различил в темноте несколько лиц — старика с белой бородой, молодой девушки, женщины средних лет, маленького ребёнка.
— Расскажи нам о себе, путник, — произнёс наконец охотник, когда я отложил чашку, — порадуй нас своим рассказом. Кто ты и откуда, и куда держишь путь? Что это за огромная птица, на которой ты летел, и как это она так покорна тебе?
Похоже, я попал в какой-то древний мир. И что интересно, я ведь понимаю всё, что они говорят, а они — всё, что говорю я, хотя едва ли мы носители одного языка.
— Меня зовут Вацлав, я пришёл к вам из… из мира живых, — я обратил тут внимание, что ни у кого из них не вижу уходящих вдаль золотых нитей, — и ищу своего друга, который ещё не умер, но находится при смерти… Я должен вернуть его душу…
Старик степенно кивнул.
— Когда я был куда моложе тебя, ещё пух на моих губах только пробивался, я тяжко заболел. И тоже висел между жизнью и смертью, и даже уже покинул мир живых и попал сюда. Я пришёл сюда, в это место, где тогда ещё ничего не было, и поставил здесь дом, и развёл очаг. А потом за мной пришёл наш шаман, и увёл меня назад, сказав, что рано мне ещё в страну предков, что я должен прожить ещё долгую жизнь. И я вернулся, и ожил, и жил ещё долго, и умер глубоким стариком, каким ты теперь меня видишь. И попал сюда — и дом мой ждал меня, и очаг горел, словно только вчера разведённый. А после ко мне пришёл мой сын, погибший в бою, и его жена, умершая родами, и моя дочь… Дольше всех я ждал свою старуху, но и она всё ж пришла ко мне. Кто ты — шаман своего племени? Ты не похож на наших шаманов.
