И в тот же миг мотор древней машины завёлся, заурчал радостно, словно приглашая меня в путь, и впереди обозначилась светящаяся дорога.
— Пользуйся этим ключом всякий раз, как заблудишься или окажешься на перекрёстке. Удачи тебе, парень! Я верю почему-то, ты своего друга найдёшь. Передай ему от меня там привет и благодарность. Встреча с вами озарила и согрела моё жалкое существование.
Я сердечно попрощался со своим недолгим провожатым, поблагодарив его за помощь и пожелав найти дорогу обратно к жизни, запрыгнул в кабину и рванул рычаг. Взметнув фонтан песка, аэроплан ринулся в небо, словно стосковавшаяся по нему птица.
Странно, я не знаю даже примерно, как он устроен и как им управляют, но почему-то мне совершенно спокойно. Я знаю, что делать, я знаю, что справлюсь. Видимо, этот аэроплан — действительно часть меня. Мой инструмент, мой проводник в этих диких мирах. Что меня здесь ждёт — я не представляю себе даже примерно, и не смог бы представить — у этих миров нет карты, нет истории. Я первый, кто отправился сюда сознательно и добровольно, зная, куда и зачем идёт. Во всяком случае, из живых людей, а не героев легенд. В этой неизвестности у меня будет только два ориентира — тонкая сияющая нить, едва различимая глазом, идущая из моей спины через корпус машины и уходящая туда, к моему неподвижному осиротевшему телу, и бледный луч заветного маяка, причудливо скользящий между облаками. Это след, оставленный душой Андриса. След, по которому я должен идти, чтобы найти его. Его отпечаток. Со слабым запахом его туалетной воды, со слабым отзвуком его голоса, его любимых песен. С памятью обо всём том, что было Андрисом, что я знал и чем дорожил.
Рванув рычаг скоростей, я устремился по уже проложенному курсу.
Аэроплан вошёл в полосу сильной облачности, и мне пришлось идти на снижение. Тем более что и мерцающая дорога тоже вела вниз.
Она далеко не напоминала натянутую нить, а прихотливо изгибалась. То взлетала вверх, то почти отвесно ныряла вниз, делала петли, а то и вовсе сплеталась в замысловатые клубки. Зная Андриса, легко предположить, что он просто кувыркался в воздухе.
Облака расступились, и я увидел, что я лечу над степью. Болотистой, блестящей зеркалами озёр, топорщащейся редкими островками чахлого леса. Такая степь тянется в Сибири на долгие расстояния между городами. Во всяком случае, это уже лучше, чем оба унылых берега чёрной реки…
Сначала я не поверил своим глазам. Потом пришлось всё же поверить. Дымок! Дым явно не от горящих торфяных болот, а живой, тёплый дым человеческого жилища, с запахом приготовляемой пищи — я, кажется, отсюда чувствовал это. Откуда такой дым в мире мёртвых — дым, пахнущий жизнью? Снизившись ещё больше, я заметил среди сопок… Нет, не может быть — человеческие дома! Что-то вроде юрт кочевников. И где-то между ними терялся тонкий золотой луч.
