В последний день перед отъездом я следил за Уинтоном Стоуксом с таким же усердием, как полицейская собака, идущая по следу грабителя. Я следовал за ним буквально по пятам и наблюдал. Ночью я тоже не спал, пытаясь поймать его за тем, как он будет доставать Ночного Короля из своего тайника, и узнать, где же он будет храниться во время нашей поездки. Но меня постигло разочарование, я не нашел ни одной подсказки, даже его поведение не отличалось ничем необычным.
И вот пришел день, когда мы наконец должны были отправиться в путь. Уинтон Стоукс со своим маленьким чемоданчиком да я. Больше он ничего не взял.
Я знал наверняка, что где-то с собой у него припрятан Ночной Король, ведь он ни за что бы не подвел даму своего сердца, сколь бы опасным это ни было. А кроме всего прочего, он ведь как раз любил всяческие опасные мероприятия.
Но что меня в действительности выводило из равновесия, так это его абсолютное спокойствие. Он выглядел столь же безмятежным, как и это раннее весеннее утро, и в нем не было заметно ни тени беспокойства или сомнения. А еще, перед самым выходом из дома, я заметил, что он не берет свое автоматическое оружие, которое у него было обычно всегда под рукой.
— Мне оно не понадобится, — сказал он, — не в этой поездке точно.
Не в этой поездке!
Когда же мы поудобнее устроились в роскошном экспрессе, мчащемся в западном направлении, Уинтон Стоукс придвинулся к окну и откинулся на спинку сиденья, слегка прикрыв глаза. В то время как я, Стив Хокинс, нервно ерзал в своем уголке, кусая сухие губы и беспокойно оглядываясь.
Вот он, мой момент! На который я потратил два года своей жизни! Я прикинул свои потери из-за того, что отошел от бизнеса на такой долгий срок. Ерунда, Ночной Король с лихвой все покроет. Я уже подыскал покупателя, и у меня дух захватывало от цены, которую он мне предлагал за брильянт.
Я оглядел вагон и стал наблюдать за пассажирами. Опасался, что поблизости может ошиваться какой-нибудь детектив, нанятый Стоуксом для защиты. Но я таких не заметил. Мое сердце стучало с дикой скоростью, и я нервничал, как пианист, чей первый выход на сцену должен был вот-вот состояться. Уинтон Стоукс же оставался абсолютно неподвижным, как какой-то восточный идол.
Вдруг я быстро прыгнул обратно на свое место, прижав обе ладони ко рту в попытке сдержать крик. В дальнем углу я заметил господина, который вроде как дремал на своем сиденье, свесив голову на грудь. По его красному, покрывшемуся испариной лбу кралась муха. У господина был грязный ворот рубашки, сам он был одет в совсем новый костюм, который явно ему был не по размеру, что выдавали выглядывавшие из-под брюк толстые ноги. Этот человек явно не привык к такому стилю одежды. Он медленно двигал челюстями, что-то жуя. Это был Микки Финниган.
