— Да… да, конечно, — пробормотала я неразборчиво.
Мы прошли в его кабинет. В камине горел огонь. Он взглянул на меня своими ясными темными глазами, и в них читалась бескрайняя тоска.
— Мы ведь расстаемся, скорее всего, навсегда, Ирэн, — сказал он. — А мы столь много значили друг для друга.
Я кивнула. Если бы я открыла рот, меня бы выдал голос.
— Не могу тебя ни винить, ни судить, Ирэн, — продолжил он. — Должно быть, в тот вечер произошло сущее безумие, в этом клубе… которое ты и сама не до конца осознала. Не думаю, что той женщиной, которая находилась там, была ты.
— Наверное, и правда… это была не я. Генри, — не удержалась я от того, чтобы прошептать.
— Это была не ты. И я всегда буду думать о тебе, как о женщине, которую я любил, — он выдержал паузу. Я никогда не видела его столь тихим и беспомощным.
— Жизнь продолжается, и я женюсь на другой, а ты выйдешь замуж за кого-нибудь еще… И с нами все кончено. — Он взял мои руки в свои, и в его глазах вдруг вспыхнул яркий огонек, когда он сказал: — Но мы были так счастливы с тобой, Ирэн!
— Да, Генри, были, — уверенно и спокойно подтвердила я.
— Ты любила меня тогда, Ирэн?
— Да, любила, Генри.
— То время прошло… Но я никогда не мог забыть тебя, Ирэн, и сейчас не могу. Я буду думать о тебе.
— Думай обо мне, Генри… иногда.
— Ты будешь счастлива, Ирэн, правда? Я хочу, чтобы ты была счастливой.
— Буду, Гёнри.
— И я тоже буду… Может, даже так же счастлив, как был с тобой… Но нам нельзя оглядываться. Нужно идти дальше. Будешь ли ты хоть немного думать обо мне, Ирэн?
— Буду, Генри.
В его глазах царила беспросветная тьма и бескрайняя печаль, я подняла голову и положила руки на его плечи. Я говорила медленно и торжественно, с тем величием, на которое теперь, пожалуй, имела полное право:
— Генри, ты должен быть счастлив, ты должен быть сильным и замечательным. Оставь удел страданий тем, кто не может от этого удержаться. Ты должен с улыбкой идти по жизни… И никогда не думать о тех, кто на это не способен. Они того не стоят.
— Да, ты права… Все закончилось хорошо. Это могло сломать жизнь одному из нас, но я рад, что так не случилось!
— Да, не случилось, Генри.
Мы молчали. А потом он сказал:
— Прощай, Ирэн… Мы больше не встретимся с тобой в этом мире.
— Жизнь не такая уж и долгая, Генри. — Я дрожала, когда говорила эти слова, но, к счастью, он этого не заметил. — Кто знает, может быть, мы и встретимся… когда нам пойдет шестой десяток.
Он улыбнулся:
— Да, возможно… и тогда мы лишь посмеемся над всем этим.
