– От чего они бегут? – спрашиваю я, разглядывая семью с кучей маленьких ребятишек. Похоже, уходили они в спешке. Один без обуви, двое других спят, измученные, прижавшись друг к другу. Мать плачет.
Охотник на ведьм устремляется через образовавшийся проход к воротам, зияющим в серой стене. Решетка выступает из щели в своде словно острые черные зубы. На мощеных улицах кипит жизнь. Пахнет по́том, фекалиями. Оборванные дети, играя, носятся в толпе. Перед постоялыми дворами выстраиваются очереди. Я слышу, как хозяева торгуются с беглецами. Торговля на нужде идет хорошо. Десятки киосков выстроились вдоль городской стены. Женщины и мужчины продают длинные стройные растения с зубчатыми листьями. Другие ткут из них холсты, грубые, щетинистые холсты. Руки торговцев и ткачей – израненные и красные. Но в покрытые волдырями пальцы текут золотые монеты.
– Что они продают? – спрашиваю я охотника на ведьм. Он бросает быстрый взгляд на киоски.
– Надежду, – отвечает он, – и ложь.
Несмотря на то что окружающие нас люди испытывают странное беспокойство, они меня не узнают. Они не знают, кто среди них. Не знают, кто я такая. Зато охотника на ведьм они узнают. Матери оттаскивают своих детей, кузнец останавливает свою работу, рыночные зазывалы умолкают. Только когда мы оставляем позади широкие улицы, крики торговцев и песнь наковальни раздаются вновь.
Оживленная суета остается позади, улицы становятся более узкими, пустынными и грязными. Замызганные фасады бедных домов простираются так высоко в небо, что переулки залегают в глубокой тени. Ставни захлопываются, оставшиеся люди убегают. Одна только крыса в водосточной канаве никуда не бежит, а грызет что-то, что когда-то могло быть собакой.
– Почему они боятся тебя? – спрашиваю я.
– Они боятся не меня, а гнева ведьм.
В конце темного переулка горит фонарь: он со скрипом раскачивается взад-вперед, указывая на вход в часовую мастерскую.
– Куда мы идем?
Вместо ответа он придерживает для меня старую, богато отделанную дверь, и я, бросив последний взгляд на будто бы вымерший переулок, вхожу внутрь.
Тусклый свет фонаря пробивается сквозь разноцветные запыленные стекла окон. Пол скрипит. Темно. Только танцующее пламя горстки свечей раскрывает секреты крохотного магазинчика. Рядом со старыми, пожелтевшими открытками на стенах впритык друг к другу висит множество беспрестанно тикающих часов. Все они показывают разное время. Монотонное тиканье раздается со всех сторон. Тик-так, тик-так, время идет.
