— Дерзишь, тварь? — почти шепчет Матильда и выставив перед собой сжатые кулаки, делает шаг вперёд. Раньше я бы отступила, закрыв голову руками, но сейчас я лишь поднимаю подбородок и без страха гляжу в глаза Матильды. — Что ты себе позволяешь?
Тем не менее в голосе мачехи звучит усиливающаяся растерянность. Такая же, какая написана на лицах её дочерей. Жанна и Анна переглядываются и пожимают плечами.
— Я не стану просить прощения, — повторяю я. — А если ты продолжишь, то я развернусь и уйду, ясно?
— Как же, — Матильда отступает. Грудь женщины тяжело вздымается, а в глазах притаился сам ад. — Думаешь отвертеться от работы, которая накопилась здесь за два дня твоей лености? Нет уж! Ступай и займись делом, а к этому разговору мы ещё вернёмся. Чуть позже.
Когда я прохожу по коридору мимо Матильды, то внезапно вижу, как выражение удивления на лицах Жанны и Анны внезапно сменяется злорадством. Понимая, что сейчас произойдёт какая-то мерзость, начинаю оборачиваться и не успеваю.
Сильная боль в затылке буквально колет голову на две половины, а в глазах вспыхивает багровый мрак. Не в силах удержаться на ногах, падаю на пол и тут же ощущаю, как меня несколько раз бьют по рёбрам. Если Матильда и сдерживается, то совсем немного, так что даже не знаю, где больше болит: в голове или боку.
— Есть только одна причина, по которой я тебя не стану сейчас убивать, — рычит дьявол надо мной. — Это то, что нас пригласили на королевский бал и у меня хорошее настроение. Когда перестанешь валяться, вставай и займись нашими платьями, мерзавка. Доченьки, отведите её в комнату и привяжите за ногу, чтобы гадина не сбежала.
Меня за волосы поднимают с пола и тащат по коридору. Я плохо понимаю, где нахожусь и что происходит вообще. В голове кружится и сильно тошнит. Кроме того, с обеих сторон постоянно щипают и тыкают пальцами под рёбра.
Когда перед глазами боле-менее светлеет, я понимаю, что меня затащили на второй этаж и привязали за ногу к ножке большого платяного шкафа. На столе передо мной лежат три бальных платья, а рядом с ним — котёл, пышущий жаром и гладильный ковш. Жанна и Анна хохочут, тыкая в меня пальцами. Ощущая пустоту внутри, я сажусь на пол и гляжу перед собой, ничего на самом деле не видя.
— Не вздумай сотворить какую-нибудь глупость, — Матильда стоит в проёме двери и в руках мачехи длинная палка, которой она иногда лупит старого Фора. — Если ты испортишь хоть одно платье — я забью тебя до смерти. Как ты сюда пришла не видел никто — скажу: ушла из дома и не вернулась. Может, съели волки или попала в руки бандитам.
