И вновь возникает ощущение присутствия ещё кого-то. Мало того, мне кажется, что я вижу, как в тёмной глубине леса, мелькает светлое пятно. В этот раз не останавливаюсь, а то Бер точно примет меня за сумасшедшую и опять достанет что-то из своего кармана, дабы вылечить больную Аннабель.
— Что думаешь делать дальше? — спрашивает Бер. — Иди ко мне, постараемся найти тебе угол.
К ней — это в крохотную лачугу на краю посёлка, где кроме Бернадет ютятся ещё шестеро девушек в возрасте от пятнадцати до двадцати. Потрясающе, что все они рыжие, так что их легко принять за сестёр! Как-то я сказала, что даже странно, что мы с Бер вообще дружим, ведь мои волосы не имеют любимого ею цвета. Подруга назвала меня дурой и объяснила, что так вышло совершенно случайно: пускала переночевать бродяжек, а они все оказались рыжеволосые — совпадение, не больше.
— Вот, как стану рыжей, так сразу к тебе и приду ночевать, — хихикаю я и Бер тыкает меня пальцем в бок.
— Хватит с того, что всех нас зовут ведьмами, — она зевает. — Даже сказали, дескать у нас — настоящий ковен и не мешало бы провести испытание верой.
— Идиоты, — я качаю головой. — А за меня не волнуйся, найду, где переночевать.
— Уезжать тебе нужно, — Бернадет трёт глаза. — Спать-то как охота! Такая девушка, как ты не должна прозябать в этой глухомани.
— Какая же это глухомань? — удивляюсь я. — У нас вон король совсем рядом, считай — центр Франции, а не какая-то глушь. Ой…
— Что? — спрашивает Бер. — Что-то случилось?
— Ну да, — я сморю на небо, пытаясь определить, сколько времени. — Я же ещё хотела пробежаться ко дворцу. Ну, сама понимаешь.
— С Карлом повидаться? — подруга кивает. — Так беги. К папе ты всегда успеешь.
Подруга проницательна, как обычна, так что понимает, почему мы прогуливаемся вокруг кладбища и далеко от него не удаляемся.
Я уже собираюсь бежать и торопливо прощаюсь с Бер, как вдруг происходит нечто странное. Вновь усиливается чувство присутствия кого-то постороннего, среди тёмных деревьев на мгновение вспыхивает светлое пятно, и я слышу грозное рычание. Рычание, волчий вой и треск сухих веток, да такой, точно в глубине леса происходит ожесточённая схватка. Скорее всего, волки сцепились из-за добычи.
— Иди, — говорит Бер, всматриваясь в глубь чащи. — Иди, иди, не бойся.
— А ты? — спрашиваю я. — Там, гляди, какая-то чертовщина творится.
— Хорошо, — неожиданно легко соглашается подруга и крепко взяв меня за ладонь, торопливым шагом устремляется вперёд. — Не отставай.
