— Конечно, господин уважаемый судья, всё есть, — засуетился мужчина, махнул рукой, к нему подбежал служка и протянул несколько свитков. — Это выписки из документов, которые ведутся на всех общественных работах. Вот запись о болезни, а вот записи о смерти и даже месте похорон. Госпожа Чжань, вы бы не по судам бегали, а поехали бы на могилу сына да попрощались бы с ним по всем правилам. Нехорошо, если его душа опустится… сами знаете куда.
Чжань Руолан опустила голову, но глаза ее оставались сухи.
— Что ж, по бумагам видно, что болезнь была случайной и неизлечимой. Никакой травмы этот человек на работах не получил, — сказал восточник, — а значит, дела никакого нет. Взыщите с женщины оплату судебных издержек и отпустите. Лжесвидетельства с ее стороны не было, лишь непонимание да материнская любовь, потому наказания не будет.
— Благодарю вас, господин уважаемый судья, за быстрое и справедливое решение, — поклонился толстячок и пихнул госпожу Чжань. — Поблагодари суд за проявленную доброту и иди себе свободно.
Я нахмурился. Неужели в этом и был замысел Кун Веймина? Слишком просто. Слишком непонятно.
Глава Академии два раза хлопнул в ладоши:
— Восточный дом вынес свой вердикт, и судья может спуститься к остальным ученикам. Кто-то еще хочет что-то добавить?
Сын чиновника сошел с постамента, сложил руки на груди и с усмешкой посмотрел на оставшихся судей: тощего западника и синеволосого Теданя. Друг сидел, насупившись, и молчал. То ли ему нечего было добавить, то ли он не совсем понимал, что говорить.
Западник нерешительно поднял руку:
— Эмм, простите. А могу я взглянуть на остальные бумаги по сыну госпожи Чжань?
У толстячка вдруг забегали глазки:
— Господин уважаемый судья, какие именно бумаги вам нужны? Ваш покорный слуга не совсем понимает.
— Все. Когда он поступил на общественные работы, чем именно занимался, сколько выплатили в счет долга и сколько лично ему, как кормили, когда закончился срок. Все бумаги, — и добавил, — если можно, конечно.
— Прошу прощения, мне нужно посмотреть, есть ли такие записи. Я как-то не подумал…
Тедань топнул так, что мне показалось, будто доски на постаменте проломились.
— Бумаги! Быстро! — рявкнул он, и толстячка как рукой смело. Через пару секунд он притащил ворох свитков и высыпал их перед судьями.
Тедань даже не наклонился, чтобы поднять их. Оно и правильно, читать-то он все равно не умел, а вот второй судья, как оголодавший, вцепился в бумаги, разворачивал одну за другой и быстро пробегал глазами. Некоторые откладывал в сторону, другие возвращал в кипу. Спустя минут десять такого чтения западник посмотрел на толстячка и сказал:
