В конце концов, не без некоторого сожаления, я вынырнул из этого состояния.
— Ваши испражнения очень впечатляют, мэм, — медленно произнес я. — Действительно очень выразительно. Полная противоположность прежним, скудным. Просто идеал, настоящий золотой слиток. О, этот незабываемый букет, эти плавные, как у чистокровного скакуна, линии, и цвет — столь же глубокий и таинственный, как морской роман Джозефа Конрада. Если бы они умели говорить, то обладали бы шикарным мелодичным тембром Энтони Хопкинса и рассказали бы нам о пищеварительной системе в превосходном — нет, в совершенном состоянии, которое свидетельствует о рационе, богатом всеми необходимыми элементами, какие только есть на нашей прекрасной земле. Если бы сейчас проходила Олимпиада, можно было бы сразу повесить медаль на эту изящно сужающуюся шейку.
Но миссис Кио заготовила для меня еще один сюрприз.
— Это не мои, а моего мужа, — сладко проворковала она. — Ну разве не прелесть?
Некоторые супруги слишком близки, подумал я. «Разум — вот глаза любви, и посему слепец крылатый Купидон»[34].
— Если любите, отпустите, — торжественно перефразировал я. — Все нужное к вам вернется. А если оно спущено в унитаз, значит, оно вам не нужно.
Норм должен уйти
BMJ, 1 декабря 2005 г.
Дизогранофилия (синдром Фаррелла) — чрезмерная привязанность к ненормальной части тела.
В юности у меня была папиллома на левом плече, и не было нужды что-то мучительно придумывать или как-то скрывать ее. Я звал ее (то есть его) Бобом и считал другом. Мы всюду таскались вместе.
«Ну что за милота», — приговаривали подружки, восхищаясь изящным стеблем и гладкой луковичной головкой. Но становясь старше, взрослее и мудрее, я постепенно сознавал важность физического совершенства, и мне стало неловко за Боба. Даже на нудистских пляжах, где я не стеснялся выставлять напоказ все остальное, я прятал его под повязкой.
В конце концов я решил, что Бобу пора свалить.
Бритва была ледяной даже на ощупь и холодила кожу. Капля крови стекла, точно последняя слеза, — мне даже послышался печальный вздох. Голова Боба так и осталась лежать, а я радостно поскакал обратно в мир нормальных людей.
Но несколько лет спустя я обнаружил, что не один такой на свете.
Джо упорно отказывался удалять Норма — гидроцеле, к которому привязался всей душой. Поскольку в свое время я побывал в той же шкуре, можно было и посочувствовать. Норм обходился дешевле домашнего питомца, доставлял меньше хлопот, не учинял беспорядка, ему не нужны были справки, да и выгуливать его не приходилось.
