И снова тетушки
BMJ, 9 декабря 2000 г.
Тетя Джози периодически впадала в маразм. Женщина весомых достоинств, она переехала к нам после третьего инсульта. Поскольку мои родители уже умерли, она немедленно решила, что несет ответственность за мое духовное благополучие.
Всю неделю она неподвижно сидела у камина в пышных черных юбках, что-то постоянно бормоча себе под нос, но в воскресенье утром случалось чудо. Тетушка вздымалась, как волна, как темный Лазарь, исполненная фанатического рвения, чтобы заставить меня сходить в церковь. Она была приверженкой христианства своеобразного североирландского толка: всякий раз, когда «двое или трое собираются вместе во имя Его», какой-нибудь другой бедняга получит хороший пинок. Лишь мы с Салманом Рушди понимаем фетвы[26].
Так что с восьми утра тетя Джози дергала меня за одеяло с силой и упорством, поразительными для человека, который еще в середине недели не мог поднять чашку. И к началу последней мессы, если я все еще не вставал, она рвала и метала.
Я терпел этот ритуал как проявление своего рода суровой любви, потому что у тети Джози были причины меня любить. Другая тетя, тетушка Битти (не кровная родственница), хвасталась, какие крупные у нее получались дети: все восемь при рождении весили больше четырех с половиной кило. Это воспринималось как насмешка над проблемной фертильностью моих кровных тетушек — ни у одной не было детей, лишь немногие умудрились выйти замуж, но все оставались девственницами. Какой уж тут секс, если круглыми сутками простаивать на коленях в церкви!
Однажды за ужином тетя Битти в сотый раз рассказывала всем, как акушерка сказала: «Вы опять за свое, миссис Бойл», когда она родила своего восьмого ребенка — по-видимому, габаритами приближавшегося к бегемоту.
Однако к этому времени я уже стал врачом и из ничтожного бродяги превратился в почти что папу римского.
— В вашей семье кто-то страдает от диабета, не так ли? — спросил я в стиле Эмиля Золя. — Может быть, поэтому все ваши дети вышли такими гигантами; j'accuse[27]!
Ну и шум тут поднялся! Кровные тетушки подпрыгивали от возбуждения. А тетушка Битти кипела от возмущения: неужели столь яркие моменты в ее безжалостно обыденной жизни можно разом обнулить из-за деликатного состояния некоторых членов семьи!
В конце концов удалось восстановить порядок с помощью старого трюка в стиле «У меня есть пистолет». Однако семя сомнения было посеяно, и мы никогда больше не слышали историй о громадных детях.
