.
Однако император словно не замечал этого. Он продолжал щедро награждать союзниковтурок и высших сановников, поддержавших его. А также принял меры по повышению своего личного авторитета среди семейства Дук, имевшего все основания быть недовольным его правлением. Бывшая императрица Евдокия получила разрешение жить в Константинополе с детьми, ее дочери удачно выданы замуж, а брат свергнутого Михаила Парапинака Константин Дука был введен в круг самых знатных царедворцев[125].
Вскоре этот царственный ловец удачи, клятвенно отказавшийся от власти, отправился по императорскому указу на Восток на войну. Казалось бы, о нем вскоре забыли, но в действительности мы столкнемся с ним в самое ближайшее время. Нет никакого сомнения в том, что в этих поступках Никифором III двигало не только чувство благодарности, но, главным образом, желание обосновать законным образом свои права на царство. Вотаниат прекрасно понимал, что в Византийской империи проживает большое число аристократов, имевших по знатности рода и родству с семейством Дук более прав на титул императора, чем он. Если верить некоторым источникам, первым напомнил о праве юного Константина Порфирородного Дуки на царство Алексей Комнин. В один из дней он получил аудиенцию у василевса и предложил ему такой вариант: Никифор III признает порфирородного Константина Дуку соимператором, но в действительности будет самостоятельно управлять Римским царством вплоть до своей смерти, после чего уже зрелый Константин станет единодержавным императором. Конечно, Вотаниат отказался от этой идеи и затаил подозрения в отношении Комнина[126].
Но положение Вотаниата было непрочным, и он его еще более усугубил, в скором времени решительно испортив отношения с Римской курией и норманнами. Началось с того, что император имел неосторожность аннулировать брачный договор брата Михаила VII с норманнской принцессой, дочерью Гвискара, что повергло вождя скандинавов сперва в недоумение, а затем в ярость. Герцог спешно нашел в Риме грека, внешне похожего на низложенного императора, а папа Григорий VII сознательно пошел на обман и признал того василевсом Византии, свергнутым Михаилом Парапинаком. Сам Никифор III был торжественно отлучен понтификом от Церкви, как клятвопреступник и вор чужого царства. Впервые за много столетий возник открытый разрыв отношений между Римской кафедрой и Византийским императорским домом[127].
Поразмыслив, царьстарик решил, что легитимизация его статуса возможна самым коротким путем через соединие брачными узами с кемнибудь из женщин семьи Дук. После некоторого раздумья выбор Вотаниата пал на Марию Аланскую, жену Михаила VII Парапинака. И, конечно, в данном случае приятное совмещалось с полезным.
