— Ясно, показывай дальше!
— Работа эта меня совсем не радовала. Город мне не нравился, болгары тоже. В связи с этим через некоторое время я возвратился в Сербию и поступил вольнонаемным механиком сербской военной авиации, однако уже в 1923 году принял решение переехать во Францию…
— Почему?
— Потому что понял, что в Сербии, как и когда-то в России, мне более делать нечего. Сербы не очень-то спешили нам помогать…
— Значит, ты уехал во Францию?
— Верно.
— Чем занимался там?
— Первые несколько недель работал чернорабочим, так как имел только транзитную визу. Затем поселился в Версале и, получив нормальное удостоверение для политэмигрантов, устроился на фабрику электроприборов. После этого работал на заводе «Рено», и мне даже нравилось, потому что некоторое время я производил аэропланные части, однако задерживаться там не стал, потому что мне предложили работу мечты…
— Это какую же?
— Я начал работать шофером в такси.
— Почему это работу обыкновенным таксистом ты называешь работой мечты?
— Потому что о такой работе можно только мечтать…
— Таксисты у них в почете, что ли, были?
— Я зарабатывал на хлеб и стакан молока.
— Понятно. Тогда показывай мне, в каких белоэмигрантских организациях ты состоял в Париже?
— Не уняться вам все никак, да? Повторяю, ни к каким белоэмигрантским политическим течениям я не примыкал и ни в каких организациях участия не принимал!
— Уверен?
— Да! Единственное… еще до Парижа, примерно в конце 1921 года, когда в Сербию из Польши прибыл представитель Савинкова и вербовал специалистов белой армии, я в числе других офицеров дал свое согласие на вступление в его ряды и выехал в Варшаву...
— Ты у нас прям лягушка-путешественница, Нестеренко! Еще и в Варшаву успел съездить? Зачем?
— Мне предложили жалованье, к тому же Варшава — это ведь был почти дом. Я думал тогда, что неплохо проведу время, смогу быть поближе к России и в конце концов вернусь на Родину, однако по прибытии в Польшу я понял, что белая армия совершенно развалена, и уже через два дня выехал обратно в Сербию…
— Сербия, Болгария, Польша, и везде ты, Нестеренко, пытался сражаться с Советской властью!
— Нет, я везде старался начать новую жизнь! Бесконечность попыток, гражданин начальник, только и всего… Ко времени, о котором теперь идет речь, сражаться я давно и ни с кем не хотел. Вот, покопайтесь в моих дневниках — я об этом тоже писал…
Варшава — сплошное разочарование. Висла не впечатляет, безликий город тоже. Варшава холодная, неподвижная и, как и вся бесконечная Польша, серая. Провинция. О савинковцах мне и вовсе нечего сказать. Сизые, мутные, кажется, эти люди еще более наивны, чем русские офицеры в Галлиполи. Сегодня, например, мне предложили дать присягу следующего содержания:
