— Так почему бы вам не приблизить минуту встречи? Вы же сами сказали, что ваши печали окончатся, как только Alexandrine будет в Стокгольме.
— Я очень желал бы этого, но для бракосочетания короля существуют лишь два времени года: осень и весна, зимою это невозможно.
Мария Федоровна весело рассмеялась.
— Так отчего бы вам не жениться теперь?
— Двор не составлен, апартаменты не готовы…
— О, двор составить недолго, а если кто кого любит, то не обращает внимания на апартаменты.
— Море опасно.
На этих словах раздался тоненький голосок Alexandrine:
— С вами я всегда буду считать себя в безопасности.
Король почувствовал комок в горле и снова замолчал; Мария Федоровна тактично выждала некоторое время, прежде чем возобновить разговор и привести корабль в нужную гавань:
— Доверьтесь мне, Густав, — мягко сказала она и тронула его за руку. — Вы ведь желали бы поскорее окончить это дело?
— Я очень бы этого желал, но всё зависит от герцога.
Как глуп он был, в самом деле, объявив, что женится только после коронации! Впрочем, в тот момент это спасло его от союза с горбатой дурнушкой. Его вовремя предупредили об изъянах немецкой принцессы и о красоте русской. Правда, Густав ни разу не видел Луизу-Шарлотту Мекленбургскую, однако ему не присылали и ее портретов, это неспроста! Зато Alexandrine в самом деле прелестна, и он… да, он любит ее.
— Хотите, Густав, я переговорю с императрицей? — подсказала ему выход из положения Мария Федоровна. — Принимаю это на себя и не сомневаюсь в том, что ее величество не поставит вас в ложное положение.
Густав посмотрел на нее с благодарностью.
— Да, ваше высочество! Только нужно, чтобы она сделала это предложение регенту как бы от себя, а не от меня.
У него словно камень с души свалился.
Весь вечер король пребывал в отличном расположении духа, целовал своей невесте руки, говорил ей нежности и даже обнимал ее при всех; Мария Федоровна этому не препятствовала.
На следующий день, в понедельник, был бал в Большой зале Таврического дворца. Стройные ряды белых колонн искусно подсвечивались снизу; в восьми вызолоченных люстрах горели сотни свечей. Екатерина завела разговор с герцогом Сёдерманландским и между прочим спросила, почему бы не обручить короля и Александру Павловну прямо сейчас, не откладывая. Герцог согласился, что это разумное решение, нужно лишь узнать мнение министров и самого монарха. Через час он вернулся к императрице: король желает этого всем сердцем.
