— Как он? Русский язык выучил?
— Материться умеет, а что еще? — усмехнулся Алексей. — Как выдаст: "В душу твою колом да в титулярного советника, через два присвиста!", не то что подчиненные — лошади шарахаются! Бюро губкома ему уже два выговора влепило за матюги. Ну, Цинцаря на повышение скоро пошлют, Крымской милицией руководить, он уже и дела сдает. Степанова Виктора не помнишь? Тоже из наших, из Кириллова. Правда, не из солдат, а из матросов балтийских, — с легким сожалением добавил он. — Но не анархист, большевик. Замом у Цинцаря ходит, недавно орденом наградили, за подавление Кронштадтского мятежа.
— Кто еще остался? — поинтересовался Николаев, подразумевая тех, кто устанавливал когда-то новую власть в Череповецком уезде. — Я ведь из армии неделю назад пришел, ничего не знаю. Сам понимаешь — встретили, то-сё.
— Жена-тο рада небось, — кивнул с пониманием Курманов, а Иван, смущенно кашлянув, не стал рассказывать, что неделю провел у вдовой солдатки.
— Ладно, Алексей Николаевич, — поднялся Николаев со стула, заметив, что друг украдкой поглядывает на стол, где лежали бумаги. — Не буду тебя задерживать, пойду я. Дела у тебя.
— Дел — начать и кончить, — с облегчением сказал Курманов, провожая старинного приятеля. — Ты уж не серчай, Иван Афиногенович. И у нас завал, а что в Поволжье творится — слышал небось?
— Как не слышать, — вздохнул Николаев. — Народ, говорят, с голодухи не то что траву, а мертвяков ест.
— Вот-вот. Думать надо, как Поволжью помочь. Мы не поможем, никто помогать не станет. Прости, — еще раз повинился Алексей. — Давай-ка сегодня вечерком, часов в восемь, а лучше в девять, ко мне домой приходи. Чайку попьем, о жизни поговорим. Я в бывшем доме купца Чеснокова живу, на Социалистической. Ну, бывшая Благовещенская. Там рядом еще училище женское, кирпичное. Ты где остановился?
— Да нигде пока. Думал, с тобой повидаюсь — да засветло и обратно. Брат у меня здесь двоюродный живет, переночевать пустит.
— Подожди-ка, — остановил его Курманов и, отойдя к столу, оторвал от "обойной" тетрадки клочок, нацарапал что-то. — Я тебе записку дам, в Дом крестьянина — на улице Ленина, Крестовская бывшая, найдешь. Возьми, не выделывайся, — всунул Алексей бумажку. — У себя бы поселил, да негде. Значит, жду тебя в девять. Посидим, чайку попьем, по душам поговорим. Ну, давай пять… — протянул он широкую ладонь.
— Будет десять, — пожал Иван протянутую руку и подмигнул начальнику отдела: — Может, взять чего? Вроде… — щелкнул он себя по горлу.
