Энтузиазм подростка был искренним и ненаигранным. Знание, что родители, которых он безмерно уважал как образец всего, чем он хотел бы стать и что хотел бы встретить, — успешный преуспевающий уважаемый мужчина, глава семьи, заботливый отец, любящая мать, достойная жена, хозяйка с большой буквы, которые тем не менее никогда не злоупотребляли своим авторитетом и властью, — всецело одобрят его выбор приятеля, придавало уверенности в своих действиях.
Лучшего товарища для Айсена трудно было представить, и Филипп это знал. Разница в возрасте была совсем незначительной, и мальчики могли легко сблизиться. Алан иногда был способен продемонстрировать рассудительность не по годам, рано проникнувшись своим положением старшего сына и наследника отцовского дела. С другой стороны, страдания тоже делают человека старше и мудрее, и мужчина был уверен, что Айсен не допустит никаких недоразумений настолько, насколько это будет в его силах.
А вот Фей вызывала серьезное беспокойство! Вздорная девчонка как раз вошла в тот возраст, когда пора идти к алтарю, и Филипп уже знал за женой особенный задумчивый взгляд, оценивающий того или иного молодого человека, переступающего порог, на предмет подходящей пары для заневестившейся дочери. И хотя сам кляня свою слабость, он понимал, что в чем-то Мадлена права, но не хотел торопить дочь, давая ей возможность сделать выбор сердцем, а не умом, и оставляя себе возможность еще побаловать свою девочку…
Фей давным давно почувствовала свою безнаказанность, в том числе в некоторых щепетильных вопросах. Можно сказать, что ей не хватало именно того, что у Алана наличествовало в избытке — ответственности. Характер у нее безусловно был, как впрочем и у каждого представителя этой семьи, но к сожалению пока не находил себе применения, выражаясь временами где не надо и не к месту.
От известия, что она вдруг, ни с того ни с сего, должна взвалить на себя роль няньки-наседки, девушка скривилась так, как будто ее заставили натощак проглотить сырое яйцо, да к тому же несвежее.
Нет, было бы к кому! А то — тоже, велика персона… Нет, ну было бы в этом Айсене хоть что-то интересное, кроме его хорошенькой морденции! Двух слов связать не может, жмется хуже монашки в солдатском обозе!
Последнее замечание может и было верной по смыслу метафорой, зато абсолютно не соответствовало обстановке и тону разговора. Не говоря уж о том, что совершенно не подходило приличной девице, о чем тяжело сообщила Мадлена, смерив провинившуюся многозначительным взглядом из самого своего усиленного арсенала. Филипп, так же неприятно впечатленный несдержанностью и лексиконом дочери, кратко заметил:
