— Ты хоть знаешь, что с ним было, после того как ты от него отказался? Айсен жить не хотел! Он не ел три дня! Он говорить начал только тогда, когда мне удалось его убедить, что он тебе интересен!
— Ты, достойнейший и мудрейший брат мой! Как тебе в голову могла придти идея, послать его к другому мужчине?!
— Это я еще могу напрячься и сообразить, чего ты хотел. Я — могу понять, что любой парень либо девка, у которой ноги по колено в навозе, тебе в физиономию даст за такое пожелание… Но это свободный!! А Айсен — раб! Всю жизнь был рабом! Для него реальность, что его могут убить, насиловать, истязать, подкладывать под кого угодно — совершенно безнаказанно!
— Ты хотел, чтобы он доказал, что он человек? Вместо этого, ты доказал ему, что он — вещь!
— Не знаю как тебе, а мне стыдно! За весь человеческий род!
Мечущийся по кабинету, Филипп даже не смотрел на брата, опустившего голову, чтобы скрыть лицо.
— Ты! Ты живешь на Востоке добрый десяток лет! В каком возрасте Айсен попал в школу — ТЫ знаешь? Вообще знаешь, в каком возрасте туда покупают рабов??
Фейран молчал. Негодующая тирада брата перебивалась в ушах звонким голосом: «восемь лет жизни…»
— По-твоему, семилетний мальчик… 10-летний — может получать от этого удовольствие?! Осознанно торговать собой?! ДА БЫЛ БЫ ЭТО ХОТЯ БЫ ТОРГ! Ты ведь понимаешь, — по глазам вижу, что понимаешь!
— Это все Айсен тебе рассказал?
— Не все! Слава Богу, что не все, я не каждую ночь вижу кошмары!
— Что ты от меня сейчас требуешь?!
— От тебя? — Филипп выглядел разочарованным. — Ничего!
* * *
Не замечать очевидного, отворачиваться от правды людям бывает удобно по разным причинам. Однако все просто: если что-то не нравится, неприятно либо не вписывается в понятия, которые привык считать единственно верными, — закрой глаза и убеди себя, что все совсем не так, как выглядит. Удобно — вот верное слово…
Удобно назвать мальчика испорченным и обвинить за собственные желания на его счет. Чего тут сложного, постельный раб и невинность — понятия взаимоисключающие.
Удобно оправдывать себя тем, что не делаешь с ним ничего, что не делали еще сотня другая мужчин, только ты, конечно же лучше, ведь ни разу не причинил ему боли когда брал. А когда от неумолимого чувства вины станет уж совсем невозможно отмахиваться, куда удобнее обвинить мальчика в неразборчивости и безразличии, да так, что сам безоговорочно в это поверил.
Но рано или поздно игнорировать реальность становится невозможно, и тогда столкновение оказывается еще более жестким, потому что приходится разбираться с последствиями того, что натворил в заблуждении.
