И то верно, он своего наложника разговорами не баловал. Еще обещал, что никому не отдаст! А то, что утром сказал — даже за два года не забудешь, так и тех не прошло… Больно? За него больно? Так ведь сам же виноват!
Фейран подошел ближе, и юноша замер в болезненном оцепенении, как птица перед змеей.
— Я тебя обидел сегодня, — со внезапной нежностью тихо проговорил мужчина. — Прости!
Айсен судорожно перевел дыхание, — это был почти всхлип, стон: зачем? Зачем ты убиваешь меня этой случайной лаской?! Когда только боль — лучше, лучше, когда не знаешь, что может быть иначе… Не ждешь, и нет повода для упрямой надежды!
— За что же! На правду грех обижаться! — ресницы вздрогнули знакомым ломким жестом, но глаз он не отвел, и слез в них не было.
Фейран уже ничем не мог скрыть растерянности и потрясения, абсолютно не узнавая своего «котенка»: Айсен ли перед ним!
И давно уже не своего, не стоит забывать…
— Вот как…
Нервный смешок, с болью пополам, которую у юноши тоже уже нет сил прятать:
— Ну восемь лет из жизни запросто не вычеркнешь! Даже если попробуешь — напомнят. Мир не без добрых людей!
Айсен говорил это все намеренно, глядя в упор, — желая чтобы Фейран пришел в ярость, и он смог бы прервать пытку и уйти. В противном случае, юноша подозревал, что с ним вот-вот начнется истерика.
— Ты изменился, — всматриваясь в него, признал очевидное мужчина: выстрел пришелся в самое сердце.
— Это хорошо или плохо? К счастью, мы не в Фессе, и потерять язык за дерзость мне не грозит!
Фейран уже откровенно хмурился, все больше убеждаясь, что какую бы железную уверенность в себе Айсен не приобрел, и как бы точно в цель не ложились его упреки, то, что происходит с ним сейчас — далеко от определения «нормально». Не думая, не гадая что им движет, он решительно шагнул вперед и, прежде чем юноша успел отступить или сделать что-то еще, с силой обнял его, прижимая к себе.
— Ш-ш, успокойся… успокойся, родной мой… — слова приходили тоже сами собой, без участия сознания.
Айсен рванулся, словно его собирались убить! Еще раз и еще, но Фейран держал его крепко, осторожно поглаживая по волосам и плечам, пока юноша не сдался и не перестал вырываться, обессилено опустив голову ему на плечо.
Он чувствовал, что тело под его руками медленно, понемногу расслабляется. Айсена начало трясти, и Фейран не отпускал его до тех пор, пока дрожь не прекратилась и даже дыхание выровнялось.
…Кажется, он чувствовал тепло приникшего к нему тела даже сквозь одежду. Каждой клеточкой, как будто все нервы были оголены, и, не замечая того, водил щекой, ощущая кожей, губами мягкий шелк темных волос, вдыхал их аромат… Неожиданно руки юноши дрогнули, уже не отбиваясь, ладони легли на грудь — так неуверенно и робко, точно за это движение его могла поразить кара господня. Пальцы мелко подрагивали. Айсен просто стоял, уткнувшись лицом в шею мужчины и позволяя держать себя. Признание без слов…
