— Давайте нажмем, вдруг расскажет что-нибудь с перепугу.
— Давайте. Вас как звать?
— Карл Бренцевич.
— А меня Алексей Николаевич, моего помощника — Сергей Манолович. Вы жмите, а мы будем подыгрывать.
Через полчаса в кабинете еще не приехавшего Мартынова начался допрос подставного хозяина притона. Дзенит начал сурово, как только смог:
— Знаешь, кого ты прятал? Грабителей, что вынесли полковые кассы во Владивостоке, Седанке и Никольске-Уссурийском. Семерых солдат они при этом зарезали! Когда их поймаем, им светит военный суд и петля. А вот что сообщникам приговорят, сам рассуди.
— Какой же я сообщник? — робко возразил «кондитер». — Комнату сдал на неделю. За такое, чай, не вешают.
— Не вешают, — подсел сбоку Лыков. — Только каторгу дают. Бессрочную.
Кедроливанский побелел. Было видно, что он человек впечатлительный, и сыскные еще поднажали:
— Бери бумагу и пиши признательные, иначе гнить тебе в Нерчинске до гроба. Вон из самого Петербурга прислали статского советника Лыкова искать тех громил. До государя дошло! Головы полетят. Подумай о своей.
Алексей Николаевич показал арестованному полицейский билет. Тот увидел печать Департамента полиции и закрыл лицо руками.
— Вот знал я, знал, что этим кончится! Все Лобацевич, каторжная харя, сахалинский гнус!
— Рассказывай. Почему постелей было четыре? Мы ищем Большого Пантелея, Почтарева и третьего с птичьей грудью, Ударкина. Кто четвертый?
— Кличка ему Собака Ваня. Фамилии не знаю. Он какой-то лямой, все время ругается и на пол харкает. И слова против не скажи.
— Как выглядит? Особые приметы есть?
— Точно так, имеется одна. Мизинец на левой руке сухой, не разгибается.
Так сыщики узнали прозвище и приметы четвертого члена банды. В картотеке его быстро отыскали: Иван Недоносков, убийца, отсидевший на Сахалине пятнадцать лет и скрывшийся с поселения. Большой Пантелей подобрал себе команду из тех, с кем вместе звенел кандалами на острове.
Вернулся из крепости Мартынов и присоединился к допросу. «Кондитер» сдал настоящего владельца притона, блатер-каина Лобацевича, и сообщил, где тот прячет воровскую добычу. Уставшие сыскари уже валились с ног, но деваться некуда, они поехали к пристанодержателю. Шла новогодняя ночь, люди веселились, где-то пили шампанское, а полицейские крутились как заведенные. Лыков дал в помощь владивостокцам Сергея, а сам отпросился поспать пару часиков. Староват он стал для бессонных ночей с обысками и допросами…
Чтобы проветриться, Алексей Николаевич пошел в гостиницу пешком. Было шесть часов утра, еще не рассветало, а фонари почему-то уже начали гасить. Зима выдалась бесснежная, во всем Владивостоке замостили полторы улицы, и сыщик ковылял по тротуару, спотыкаясь о кучи мусора. Он думал, что давно не видел такого грязного города, потом представил чистый, вылизанный Петербург и как он с внуком Ванечкой идет в зверинец. Вдруг спина его похолодела. Статский советник резко обернулся. В пяти шагах от него стоял человек с ножом в руке. Среднего роста, светлые волосы, и жуткий взгляд… Чума!
