Вот и сорок первый дом! У ворот сыщиков встретил китаец с бляхой десятника и показал нужную дверь. Сыщики сгрудились у входа. Алексей Николаевич увидел, как две тени быстро мелькнули в крытой галерее и скрылись в сторону базара. Он указал на них Сергею Исаевичу, но тот лишь отмахнулся:
— Всех никогда не поймаешь, черт с ними.
Удивление питерцев нарастало. Вот команда ворвалась в комнаты, и сразу стало ясно, что там действительно располагался притон. В трех комнатах дымились опиумные кальяны, в четвертой на низеньких столах валялись счетные палочки для домино. Несколько человек, обкуренные до одури, лежали на грязных циновках. Хозяин с ахами и охами давал на ломаном русском языке пояснения надзирателю:
— Капитана, мало-мало себя содержать… Фсе мои друзя, зашли гость, хотел узе уходитя…
Мартынов расхаживал по комнатам и диктовал Максюте:
— Три банковки медные, в них денег… семьдесят шесть рублей сорок копеек…
При этом главный сыщик сунул себе в карман взятую со стола пачку мелких купюр. Покосился на питерцев и сказал:
— Должен же я из чего-то наградные выдать своим людям.
Отвернулся и продолжил:
— Костяшек для банковки двадцать три штуки. Курительных лампочек… Тарногурский, сколько там лампочек?
— Девятнадцать, ваше высокоблагородие[31].
— Пиши: девятнадцать. И два фунта опиума-сырца. Хотя нет, исправь на один. А это что в бутылях? Попробую… О, ханшин, самый лучший, из чумизы. Раз, два… семь четвертей. Одну заберите в отделение, пригодится.
Надзиратель усердно строчил в блокноте. Во всем обыске Лыкову чудилось что-то ненастоящее. Словно владивостокские сыщики разыгрывали перед приезжими спектакль. Окончательно статский советник понял, что происходит, когда китаец-десятник протянул Мартынову лист бумаги.
— Еще два? — спросил тот, глянув в записи, и китаец молча кивнул.
Тут Максюта ушел в соседнюю комнату. Лыков бесцеремонно отобрал бумагу у главного сыщика и помахал ей в воздухе:
— Агентура донесла? Или господин подполковник распорядился?
По затравленному взгляду Мартынова он понял, что попал в точку, но решил убедиться в этом наверняка:
— Это те, кто не платит дань?
— Ваше высокородие, прошу вас обратить этот вопрос к господину полицмейстеру.
Алексей Николаевич махнул рукой Азвестопуло и молча вышел на улицу. Там воздух был ненамного чище, чем в притоне…
— Фу… Как они тут дышат?
Грек выглядел расстроенным:
— Я правильно вас понял?
— Правильно. Все это была театральная постановка для приезжих. Банковки, опиум — настоящие. Только облава липовая. Потому как в соседнем доме все то же самое. И по всей улице так. И по другим не лучше. Но они платят ясак подполковнику Ледингу, и к ним полиция не ходит. А к тем, кто жмотится, посылают Мартынова. И нас, дураков, в придачу.
