— Я тебя сейчас положу на обе лопатки и буду держать, пока ты не сдашься.
Народишко между тем уже налип вокруг плотной толпой. Но Вадим этого не видел. Он готовился к бою — весь собранный и сжатый, как стальная пружина. И совсем сейчас он не был похож на «жиртреста». И совсем сейчас он не был похож на «разнимателя драк»!
Пока Слесаренко замахивался для второй пощечины, Вадим быстро шагнул к противнику, захватил его удобно и хорошо — тот ведь не знал контрприемов — и по всем правилам классики, которая, как известно, запрещает подножки и подсечки, бросил нескладного дылдяя через спину.
Бросок, надо сказать, получился прекрасный, быстрый. Слесаренкины пятки описали в воздухе красивую длинную дугу. И потом Слесаренко грохнулся на траву — спиной, так называемой «пятой точкой» и теми самыми пятками, обутыми в незашнурованные кеды. Причем правый кед отлетел в сторону, словно от взрыва.
Слесаренко услышал, что внутри у него что-то хрустнуло, хряпнуло. На самом деле ничего там у него не хрустело. Просто он испугался, весь мгновенно продрог от ужаса. А сверху, по-борцовски плотно, на нем лежал Вадим Купцов.
И тогда этот несчастный восьмиклассник заревел, что называется, «во все воронье горло». И слезы потекли у него из обоих глаз, как из родников с живою и мертвою водой.
— Ты правым-то глазом шибче плачь, Слесарь! — крикнули из толпы.
И тут Вадим, вместо того чтобы праздновать полную победу на костях поверженной державы, вместо того чтобы самому нормально проехать на Слесаренкиной спине до столовой, вдруг встал, поднял за руку помятого Слесаря и сказал кратко, но внушительно:
— Кончайте!
Это произвело на любителей хлеба и зрелищ сильное впечатление. С тех пор, собственно, Вадим и стал считаться разнимателем драк.
А Слесаренко тихо дожил до конца смены и отбыл, и больше его в «Маяке» не видели.
Да он и взросл был для пионерских лагерей… Хотя, может, не так уж и взросл.
Если быть честным, то многие из нас куда охотней согласились бы стать победителями в драках. Слава разнимателя не совсем понятна да и, пожалуй, пресновата. А вот слава победителя много слаще.
Так думал раньше и Вадим Купцов. Когда? Года три-четыре назад, когда он еще не был борцом классического стиля, когда его любой мог отпихнуть по дороге в школьный буфет, тогда он был… ну, в общем-то, обычным хилятиной.
И нос ему расквашивали, если он огрызался. Принимать каратистскую стойку мы умеем по большей части только в мечтах своих. А в реальном поединке слепнем от волнения, да и в немалой степени от трусости, — разве не так? И вместо того, чтоб собрать свои и без того не великие силы, окончательно теряем их.
