Ну, а когда ты младший, да еще рыжий, да еще «жирный», охотники поиздеваться найдутся всегда — это уж закон природы.
И действительно: затесался там у них один подлец-умелец, имени которого Вадим сейчас и вспоминать не хотел!
А может, тот человек был не такой уж и подлец, а просто любитель поездить на других бесплатно, — Вадим видел подобных в избытке, да и вы, конечно, тоже.
Началось с чепухи, с незаметных слов. Или просто Вадим решил их не замечать: «Купец! Дай рабочему человеку водицы испить» («рабочему», потому что его фамилия была Слесаренко). Да жалко, что ли? Налил воды из бачка — пей.
Потом еще что-то, еще. И все такие мелочи — внимания обращать не хочется. Тем более Вадим был самый младший, а этот Слесаренко — самый старший, в первом отряде сидел он чуть ли не третье лето.
Потом один раз после тихого часа: «Эй, Купец! Убери за рабочим человеком постель».
Стоп! Вот это уже дело серьезное.
Если ты хоть немного опытен в таких делах, то сразу поймешь: или надо тут же подчиняться и идти в услужение, или жди вооруженной агрессии.
— Знаешь что, Слесаренко, — сказал Вадим, — я вижу, тебе в школе не удается покомандовать, вот ты и решил в «Маяке» отыграться.
Как потом выяснилось, это была чистая правда.
— Ах ты купчина толстопузая! — сказал Слесаренко с некоторым якобы удивлением, и все засмеялись.
Сам же Слесаренко был на редкость худой.
— А я один раз иду, — сказал Вадим, — и вижу — на краю дороги лежит скелет… селедочный.
И все опять засмеялись. У них в тот год подобрался отряд не очень хороший. Будто зрители в Древнем Риме: дайте нам, мол, хлеба и зрелищ, а кто там прав-виноват, мы на это чихали!
Когда они пошли полдничать, этот Слесаренко сзади прыгнул на Вадима:
— А ну, купчина, вези рабочего человека!
Он как будто бы шутил, но уцепился-то крепко и за шею. Тогда Вадим прихватил правой рукой Слесаренкину ногу, присел, упал назад, перекатился через своего противника и встал. А Слесаренко остался лежать, так громко хлопая глазами, что казалось, это было слышно.
Однако он тут же вскочил. Тут же, насколько ему позволили складные руки-ноги.
— Ах ты гад купеческий! — И Слесаренко дал Вадиму пощечину. Всей пятерней шлепнул по румяной, довольно-таки упитанной Вадимовой щеке.
Шлепок был несильный. Тренер по боксу, наверное, сказал бы, что Слесаренко лишь обозначил удар. Но звук получился смачный, мясистый такой. И все находящиеся рядом любители хлеба и зрелищ опять засмеялись.
— Ну, купчина? Что дальше?
