– Я не зря говорил о рождении в вакууме виртуальных частиц. То же самое происходит и во всех материальных объектах, пронизанных тем же вакуумом, в том числе и в человеческом теле. Мы откачали воздух в камере «мерина», но могли это не делать. Там тоже постоянно возникают и пропадают элементарные частицы. Наш «кванк», – Тимофей кивнул на монитор компьютера, – очень быстрый и способен уловить рождение частицы и поддержать её в промежуточном состоянии между определёнными положениями «кота Шрёдингера», где он одновременно и жив, и мёртв. Это состояние содержит в себе все варианты бытия и все измерения. Следишь за мыслью?
– Д-да, – неуверенно кивнула Руна. – Все варианты… измерений… да, поняла! Но как вы выбираете, какое измерение внутри частицы надо развернуть? Это же надо, во-первых, видеть частицы, а во-вторых, иметь соответствующий скальпель.
– Умница! – похвалил слушательницу физик. – Правильные вопросы. Шеф нашёл и микроскоп, с позволения сказать, то есть измеритель частоты, и… гм, скальпель. Оком микроскопа и является камера. Увидеть единственный электрон мы, конечно, не можем, но когда их, застывших в состоянии «кота», много, можно получить усреднённые конфигурации облака. Комп в состоянии просчитать параметры, а потом и уколоть облако тонким лучом лазера для инициации развёртки.
Тимофей показал на люк «мерина».
– Лазеры стоят по всей внутренней оболочке камеры. Же не компран?
Руна вспомнила о кофе.
– Ой, остыл… давай сделаю новый.
– Давай, с непривычки во рту пересохло, обычно я так много не говорю.
– Но я слышала, опять-таки от твоих коллег, что при четырёх измерениях не существует ни устойчивых атомов, ни стабильных планетарных орбит.
– Верно.
– А вы развернули четвёрку.
– Мы не создавали новый континуум сразу с четырьмя измерениями, а лишь присоединили четвёртую квинтику к уже существующим в нашей Вселенной трём измерениям. Поэтому ни о каком распаде атомов и вообще нашего вакуума речь не идёт. Четвёрка намного слабее даже гравитационного взаимодействия. Хотя эффекты мы получили сумасшедшие. А пятёрка добавила ещё больше необычных открытий.
Руна сделала себе и Тиму ещё кофе, протянула чашку физику.
– Ты и в самом деле разговаривал сам с собой?
– Разговаривал, хотя, если честно, начинаю сомневаться. Если такие эффекты и в самом деле возможны, мы на пороге великих открытий. О «парадоксе дедушки» слышала?
– Это когда внук возвращается в прошлое и убивает дедушку?
– Парадокс явно запрещает гулять по прошлым временам. Но я-то разговаривал как «будущий Тимофей» с «матричным». И помню этот разговор, хотя и туманно.
