– Э-э… лаборатория, – очнулся Валентин Сергеевич. – А вы кто?
– Специалист по кибербезопасности, – выбрался из-за стеклянной перегородки Феофанов. – Будет отвечать за охрану и защиту наших наработок. Прошу любить и жаловать. Проходите, Руна Симеоновна, я подготовил вам рабочее место рядом с моим закутком. Позже мы оборудуем отдельный кабинет.
Женщина обогнула зону перед нишей с металлической дверью, за которой прятался «мерин», заметила Тимофея, улыбнулась.
– Вы уже вышли?
– Д-да, – торопливо подтвердил Тимофей, вставая. – Рад видеть.
– Я тоже. Надеюсь, мы побеседуем скоро.
– К вашим услугам.
– Тимофей введёт вас в детальный курс наших дел, – сказал Мирон Юльевич, жестом приглашая женщину в свой полукабинет. – Но сначала обговорим общие вопросы.
Руна подарила Тимофею улыбку и проследовала вслед за начальником лаборатории.
Тимофей сел на свой стул, обуреваемый чувствами, среди которых нашлось место и лёгкому ощущению превосходства.
– Вы знакомы? – с подозрением поинтересовался Валентин Сергеевич. – Откуда ты её знаешь?
– Отдыхали вместе, – небрежно ответил Тимофей.
– Где?
– Места знать надо.
– Наш пострел везде поспел, – съязвил Петрович, сосед физика, сорокавосьмилетний толстяк с выдающимся животиком. Его звали Антоном, но все сотрудники лаборатории предпочитали короткое отчество: Петрович.
– Мы даже в кафе ужинали.
– О-о! Да ты у нас известный сердцеед!
Обе сотрудницы Тимофея прыснули.
– Очень смешно! – огрызнулся Тимофей. – Расскажите лучше, что успели сделать, пока я честно отдыхал.
– Включай машину и узнаешь, – посоветовал Валентин Сергеевич. – Без работы не сидели.
Тимофей нацепил наушники и очки вижн-системы, позволяющей общаться с компьютером лаборатории через индивидуальный порт, не мешая другим пользователям, и раскрыл общий софт. Через пару минут он уже был в курсе проблем, над которыми трудились сотрудники-илэвники, как их называли коллеги из других лабораторий института.
Во-первых, продолжалась работа по анализу результатов проведенного эксперимента с развёрткой четвёртого измерения. Стало окончательно ясно, что зона воздействия инвертора на пространство существенно больше, чем рассчитывали теоретики во главе с Феофановым и Тимофеем. Считалось, что эта зона должна заканчиваться локальным объёмом внутри защитной камеры, стенки которой представляли собой антенны бустера – отражающего экрана. Однако реакция развёртки затронула не только этот объём – восемь кубических метров, но и всю лабораторию, расположенную над ним в десяти метрах выше. То есть если принять во внимание фундамент института и его подземные этажи, объём сотрясения метрики пространства превосходил объём камеры в тысячу раз! И хотя датчики полей и аппаратура экспресс-анализа, в слои которой как конфета в фантик была завёрнута камера «мерина», не показали каких-то особых изменений в материалах оболочки и грунта под лабораторным зданием, следовало проделать ещё кучу измерений, анализов и тестов, чтобы окончательно убедиться в отсутствии негативных последствий, особенно для участников эксперимента.
