Сломленный ублюдок | страница 27



Она кивнула.

— И он был вроде ребенка-солдата? Как и ты?

— Можно и так сказать. Нам давали работу даже в юном возрасте, чтобы мы доказывали свою лояльность. В тот момент, когда они схватили нас, про детство можно было совершенно забыть. Времени ни на игры, ни на развлечения у нас не осталось. Не было ни рождественских, ни именинных вечеринок. Только работа, тренировки, практика. Снова и снова. Все остальное исчезло.

Он открылся ей, и она нашла его голос успокаивающим. Тот был твердым, грубым и гипнотическим одновременно. Облизнув пересохшие губы, Скарлетт повернулась к нему лицом. Пузырьки пены сохраняли некоторое подобие скромности.

— А что случилось с детьми, которые не смогли с этим справиться? — спросила она.

Боль в его глазах вместе с отвращением ранили ее до глубины души.

— Мертвых тел становилось все больше, пока они их не сожгли. Если не можешь делать то, что они хотят, ты недостаточно хорош, чтобы оставаться рядом, а если ты недостаточно хорош, чтобы оставаться рядом, то полезен только для одного — для обучения.

Она прикрыла рот рукой, наблюдая, как одинокая слеза скатилась из уголка его глаза, и он быстро смахнул ее, как будто ее никогда не существовало. Сжав губы, она закрыла глаза и не хотела даже представлять рассказанное им.

— Как в фильме ужасов, — проговорила она.

— Для многих людей, вероятно, так оно и есть. Это не походило на пикник. Моя история не имеет счастливого конца, Скарлетт, но для многих детей она закончилась болью, страданием и смертью. Этим придуркам было наплевать на всех и вся.

— Убийство стало делом всей твоей жизни.

— Это все, что я знаю, и это всегда будет так. — Он указал на свои татуировки. — Думаешь, я не хотел их защитить? Не принимал побои каждый божий день, чтобы попытаться спасти? Никто из наших похитителей не хотел слушать. Некоторым детям было не больше пяти лет, и это не то место, где им следовало находиться.

— А как насчет их семей? — спросила она. — Разве пропавших не должны искать. Люди не позволяют просто так забирать детей.

— Не позволяют похищать детей из хороших семей, Скарлетт. Мир не полон хороших людей. Дети приходят и уходят, и никому нет до них дела, кроме их родителей.

Мысль об этих детях, одиноких и умерших, разбила ей сердце.

— Сколько тебе было лет?

Он долго смотрел на нее, и с каждой секундой молчания ее сердце разрывалось.

— Лет десять. Я был одним из первых, кого они похитили. На сегодня разговор окончен. Заканчивай мыться. — Он встал, всего в нескольких шагах. Скарлетт смотрела на пустой стул, и ее сердце обливалось кровью о мальчика, которым он когда-то был. Самый старший ребенок, и все же его выкрали в таком юном возрасте.