Прежде чем попасть в заветную комнату, пришлось потомиться в коридоре в многолюдной очереди таких же, как я, обделенных любовью теток. А кто еще потащится в конец города и будет часами ждать приема, чтобы узнать, почему «карта не ложится»? Да еще заплатит за удовольствие в твердой валюте.
Пока я сидела в очереди, узнала столько историй из жизни, что моя «трагедь» показалась маленьким недоразумением. На одной был «венок безбрачия», на другой такая порча, что возле нее даже цветы вяли. А у третьей такая соперница-разлучница, рядом с которой Медуза горгона Василисой Прекрасной покажется. И только у меня ни соперницы, ни разлучницы, ни мужика…
Гадалка оказалась тетушкой постбальзаковского возраста с претензией на оригинальность. Коттоновая юбочка, гольфик, цветастый пиджачок «от кутюр», украшенный лисьим воротником, и красноречивая чалма на голове. Завершала всю эту помпезную композицию ярко нарисованная родинка на щеке. Тетушка представилась Изольдой. «Ах, удивите меня», — пронеслось у меня в голове, но это была последняя критическая мысль. Дальше Изольда взяла ситуацию под жесткий контроль, и все мои мысли улетучились сами собой.
— Как все запущено… — произнесла гадалка, глядя на разложенные карты.
— Что запущено?
— Все дело в покойнике, который ушел с обидой на тебя. И эта обида и стала преградой для твоей личной жизни.
— Какая обида, какой покойник? — Я не на шутку испугалась.
— Тебе лучше знать, милая.
В этот момент черный кот, сидящий на столе, зловеще зашипел.
— Сосредоточься, вспомни, кто любил тебя безответно? — Изольда пыталась мне помочь.
Я напряглась, но никто, кроме одноклассника Жорки, на ум не приходил. В далеком десятом классе в меня влюбился лоботряс и хулиган Жорик. Он курил самокрутки, смачно сплевывал через зубы и вообще был «крутым парнем». Но не в моем вкусе. Однажды в январе он дождался меня по дороге домой и, смущаясь, вручил букет калл в целлофановой упаковке. Надо признаться, что тогда живые цветы в январе — это было все равно что фаршированный крокодил на новогоднем столе. Одноклассники смеялись над ним, а моя нелюбовь очень уязвляла его самолюбие. После окончания школы Жорка отслужил в армии и подался куда-то на Север. Неужели он умер?
— Хорошо, допустим, я вспомнила, и что теперь делать? — спросила я в полном замешательстве.
— Как — что делать? Ехать к нему на могилу и просить прощения. Как только он тебя отпустит, все наладится само собой.
Я честно заплатила гадалке десять долларов и в еще больших сомнениях поехала домой. Достала старую записную книжку и стала обзванивать бывших одноклассников. Прошло уже, слава Богу, шестнадцать лет, и найти координаты Жоры оказалось непростым делом. С ним никто не пересекался уже больше десяти лет.
