Твои окна были пыльные и непривычно грязные. Цветы завяли. Вечером ваши окна не зажглись. Боже мой, что случилось? Я уже вытерла пыль в своей старой квартирке, перелистала альбомы с фотографиями, поперекладывала вещи с места на место, а ваши окна по-прежнему непривычно чернели. Я решила остаться ночевать. Позвонила мужу.
— Алле, ты не против, если я здесь переночую?
— Что, хочешь посмотреть реалити-шоу «За стеклом»? — Он рассмеялся и великодушно разрешил мне остаться.
Я уже засыпала, когда вспышка света осветила мою комнату. Это зажегся свет в квартире напротив. Я вскочила и подбежала к окну.
Вы вошли в квартиру вместе с бородачом. Это была та же квартира, за эти годы в ней ничего не изменилось, только все устарело и пришло в негодность. Обстановка, которая десять лет назад выглядела пристойной, сейчас смотрелась как едва прикрытая нищета. Да и вы были уже совсем не те люди, которых я видела раньше. Куда делась твоя былая гордая осанка. Жизнь сгорбила тебя, и ты стала даже меньше ростом. Твой бородач тоже поседел и постарел. Вы не раздеваясь вошли в комнату и сели за стол. Вы молчали, но молчание было тягостным. Я ощущала это даже на расстоянии. Затем он встал и, не прощаясь, ушел. Ты закрыла лицо руками. Наверное, ты плакала. Откуда мне знать? Мне страшно хотелось прийти к тебе и поговорить по душам, но я даже не знала, как тебя зовут.
На следующий день, когда я уезжала, я столкнулась с тобой на улице. Ты везла огромную тачку с картошкой. Я автоматически шла за тобой. Я всегда думала, что скрипач не может быть землекопом, но, видимо, я ошибалась. Ты, одаренная пианистка, не нашла своего места в изменившемся мире, не сумела или не захотела подстроиться и вот сейчас продаешь картошку на рынке.
И я решила тебе написать. На самом деле никогда не поздно все исправить, особенно если это касается любимого человека. Ваша любовь согревала меня на протяжении многих лет. И мне будет очень жаль, если ваши окна погаснут».
Я бросила это письмо в ее почтовый ящик. Вечером ее окна были наглухо закрыты шторами. Сеанс окончился.
Началась регистрация билетов. Пассажиры подошли к стойке. Смертники, виноватые лишь в том, что летят одним рейсом с приговоренными.
Палачом был Дубов, который стоял тут же и невозмутимо рассматривал пассажиров. Дети баловались и не слушались, влюбленные спешили нацеловаться на время разлуки, командированные читали прессу. Они не предполагали, что жить им осталось пару часов и время уже пошло.
