Пока героически боролся со вторым «я», в дверь комнаты для гигиены деликатно постучали.
— Ваша милость, вы здесь? Мне позволено войти? — услышал женский голос с сюсюкающими интонациями, будто разговаривали не с десятилетним, а с трёхлетним ребёнком.
Я вздохнул и вышел из ванной комнаты, чуть не стукнув дверью в лоб тётеньку средних лет, одетую в сине-сиреневое форменное платье дворцовой прислуги. Эту худощавую женщину с постным выражением лица звали Иси́я. Она возглавляла группу симпатичных девушек, приставленных мачехой для обслуживания моей почти императорской персоны. Женщина вовремя отскочила и присела в вежливом поклоне, а за ней — остальные шесть служанок.
— Доброе утро, грасия Эльсина, — хором поздоровались девушки.
— Утро добрым не бывает, — ляпнул по привычке, но увидев, что у тётеньки глаза полезли на лоб от удивления, быстро исправился. — Доброе утро, ма́ра Исия, — вежливо произнёс тоненьким голоском, едва кивнув остальным девушкам.
Необходимые слова и действия мгновенно подсказывала память, возвращённая тем замечательным заклинанием. Значение слова «мара» соответствовало более привычному «госпожа» и являлось общепринятой вежливой формой обращения к женщине вообще.
Исподволь рассматривал милые личики служанок, их стройные фигурки с тонкими талиями и соблазнительными бюстами. Такой цветник, а я в теле маленькой девочки! Наверное, мачеха специально приставила к Сине красоток, чтобы ниже плинтуса опустить её самооценку.
— Сегодня уже как месяц прошёл после последнего купания, ваша милость. Меня уволят, если сегодня вы не примете омовение, грасия Эльсина, — произнесла мара Исия ровным голосом, но я почувствовал в нём дрожь, словно она сдерживала готовые прорваться наружу рыдания.
Мне стало жаль её. Я помнил, как она каждый раз терпеливо уговаривала Сину, чтобы та позволила привести себя в порядок. Каждое принятие ванны юной принцессой превращалось для камеристки в тяжёлое испытание нервов на крепость, а для девочки — в очередную пытку. Одно неловкое движение пальцев при мытье головы, слишком холодная или слишком горячая вода, попавшая в глаза пена или ещё какая-нибудь мелочь — и у девочки начиналась истерика. Теперь мне предстояло побороть её фобию, которая угнездилась глубоко в подсознании, и начать выстраивать жизнь маленькой принцессы, руководствуясь своими желаниями и пониманием того, что ей, то есть мне, надо, а чего — нет.
— Хорошо, мара Исия, — покорно произнёс с типа обречённым вздохом, — пусть наполнят купальню на две трети. Я уже взрослая. Мне скоро исполнится одиннадцать лет. Пора преодолеть детские страхи.
