Не знаю уж, желал этого Олли или нет, но своим выстрелом он поразил сразу две цели. Обычно безучастный Солдин сидел, кусая губы, что же до Рони, то тот просто весь залился краской. Поостыв, вожак продолжал:
— Если вы хотите, чтобы человек отважился на что-то или от чего-то удержался, не всегда надо взывать к его рассудку или объяснять выгоды. Покажите ему, как это красиво. Заставьте его ужаснуться тому, как это безобразно. А безобразного впереди будет множество. Люди станут писать доносы, выгонять из дома бесполезных стариков…
Он махнул рукой и помолчал:
— Вы согласны со мной, господин?
— Пожалуй, — ответил я. — Но мне всегда было легче действовать вдали от посторонних глаз, самому решая, что хорошо, что плохо.
— Полагаю, вы и в самом деле таковы. Но что-то говорит мне, что очень скоро вам предстоит выйти из тени.
Вот теперь сиди и думай, случайно он произнёс моё настоящее имя или в самом деле о чём-то догадался.
* * *
Через четыре дня мы доехали до деревеньки, где Солдина ждала семья, которая должна была о нём позаботиться. Я сдал его с рук на руки, убедившись, что всё в порядке. Во время прощания юноша долго не решался меня о чём-то спросить, и, наконец, отважился:
— Почему в последнее время вы избегали глядеть мне прямо в глаза? Вам страшно того, чем я стал?
— Ты забыл, что я много лет выполнял поручения старика. Мне не страшно, мне стыдно.
— Почему?
— Ты слишком многое отдал, и, по совести говоря, я не знаю, стоит ли Павия такой жертвы. Всё проходит. У йортунов была держава, перед которой все мы — дети. Но начались междуусобицы, а тёплое течение Йер перестало заходить так далеко на восток, и это сделало земли неплодородными.
— Вы понимаете, что сейчас я уже готов ответить на этот вопрос без пристрастия?
— И каков же ответ?
Он задумался, словно перебирал в памяти всех, кого знал:
— Стоит.
Мы пожали друг другу руки и попрощались.
* * *
До Вальтгода оставалось всего два дня пути, и хотя я и торопился вернуться в столицу, но решил исполнить свой договор с Олли до конца и проводить артистов. Как только фургон остановился на городской площади, я вышел и протянул вожаку монетку:
— Мне надо спешить. Купи всем угощения и пожелай от меня удачи.
— Я благодарен вам, господин. Надеюсь, мы здесь хорошо перезимуем. А дальше… что ж загадывать.
Он ссутулился, и я впервые понял, как он устал. Мы обнялись, и я пошёл искать коня.
