— Мы уснули вчера ещё засветло, не став дожидаться сына, — сказал Орт. Телохранители легли и встали вместе с нами. Слуги, получившие ваше послание, подумали, что оно от него, тем более что никто из них не умеет читать. Холи в последнее время часто ночевал у двоюродного брата или вообще неизвестно где. Лерт как раз пришёл с утра к нему, не застал, пошёл искать, потом вернулся, нашёл записку на столике и бросился нас будить.
Лерт был кузеном Холи, сыном брата Лари и племянником Роди по матери.
— Вы уверены, что никто из слуг не знает грамоты?
— Вряд ли за это можно поручиться, но откуда бы им её знать?
— Рядом есть лавочка, где торгуют тем, что нужно для переписчиков книг. Чернила, пергамент для важных документов, папир. Я дам вашему слуге денег, пусть он купит там краски и кисть.
Супруги недоумённо переглянулись, но моя просьба была выполнена. Я с тяжёлым сердцем продолжал расспросы:
— В последнее время сын с вами не ладил?
Орт тяжело нахмурился:
— Несколько раз Холи был непозволительно груб с матерью. Оскорблял её словами, которые вообще не должен произносить благородный.
— Госпожа моя, — обратился я к Лари, — юность так опрометчива. У него были какие-то, хотя бы пустяковые причины чувствовать себя обиженным?
Её лицо залила краска:
— Нет, нет, в том-то и дело. Это было так неожиданно и так жестоко с его стороны. Бедный Холи. Теперь бы я всё ему простила.
— На днях я собирался прилюдно сделать завещание и объявить наследника, — подхватил Орт. — По столице всё ещё гуляет поветрие, своей судьбы никто не знает. Конечно, наследовать должен был мой сын. Но мне так не хотелось спускать ему всё это с рук, что я уже подумывал о том, чтобы оставить бòльшую часть состояния Лерту.
— В последнее время Холи часто ночевал не дома?
— У Лерта он вообще часто ночевал ещё мальчишкой, особенно летом. У их дома есть открытая веранда, там ему и стелили, поскольку Холи не выносил жары. Но после наших ссор он вообще мог остаться где-нибудь в трактире и заявиться наутро, в мятой, грязной одежде, с синевой под глазами и без денег.
Она опустила глаза.
* * *
Тем временем из лавочки принесли краски.
— Соберите всех слуг в соседней комнате, — сказал я Орту — и впускайте ко мне по одному. На листе папира я написал три коротких слова — «небо» — жёлтой краской, «трава» — красной и «лютик» — синей.
— Каким цветом это написано? — быстро спрашивал я каждого из слуг. Они таращили на меня глаза, но, привыкнув исполнять любую господскую прихоть, без запинки давали ответы: «цыплячьим, кровяным, заревым, васильковым, одуванчиковым…».
