А во всем остальном… нет причины лить слезы. Как сказала супруга одного пирата, увидев его на виселице с веревкой на шее: «Если бы ты сражался, как мужчина, не болтался бы сейчас, как собака». Vae victis!
Хочешь для себя свободы — умей защитить ее. Не сумел, так вини себя сам.
Кампания 1471 года еще не завершилась актом окончательного присоединения Новгорода Великого к Москве. Это произошло позднее: в результате еще одного военного похода на Новгород осенью 1477 года[16] и «похода миром» 1479 года[17] (впрочем, также сопровождавшегося артиллерийским обстрелом мятежного Новгорода).
В первом из этих двух походов князь Д. Д. Холмский — старший из великокняжеских воевод Передового полка, под его руководством состоит отряд костромичей. Формально полк возглавляет брат Ивана III, удельный князь Андрей Меньшой, но действительное командование не только над костромичами, но и над всем полком, конечно же, в руках у Даниила Дмитриевича. Подойдя к городу, великий князь велел Холмскому встать в «Варкаже», или «Аркажине» монастыре[18], отдельно от Андрея Меньшого[19]. Точно так же и другие воеводы — как Передового, так и других полков — разошлись по крупным монастырям и поселкам со своими людьми.
Можно предположить, что их задачей было стремительным броском занять обители, предотвратив их сожжение и опустошение новгородцами, которые могли устроить армии великого князя «выжженную землю», тем более страшную в зимних условиях Русского Севера. Подобные предположения высказывались историками московско-новгородских войн. Официальная летопись московская говорит то же самое: 19 или 20 ноября 1477 года из походного лагеря «на Палинах» великий отправил «…воевод своих под Новгород — городища и монастыри… отнимати, чтобы не пожгли. А велел пойти к Броничю князю Данилу Холмскому…»[20] и другим воеводам. Достигнув названного рубежа и заняв обители, военачальники московские должны были ждать дальнейших указаний от великого князя. Но скорее глубинный смысл этого действия, прямо не проговоренный ввиду его очевидности для тактиков новгородской кампании, был иным: следовало расположить части огромного полевого соединения по местам теплым, хлебным, дабы монастыри решали задачу их снабжения, а воинам не приходилось стоять в чистом поле на снегах и при морозе. Заслугой великокняжеских воевод, в том числе Даниила Дмитриевича, следует считать то, что они заняли монастыри со всей необходимой расторопностью, какой требовало дело.
