В ответ на мой монолог Артур сорвал какую-то травинку и, пробежав по ней зубами — отметины резцов остались по всей длине — бросил с обрыва, на котором мы сидели.
— Тоже верно, — сказал он.
А травинка легко и кружась падала вниз, подхваченная ледяным ночным ветром. Звездное небо колыхалось перед нами, мигая созвездиями, обрушая кометы.
Как и договаривались, два часа назад мы с Ван Хофф Расслабленным обменялись краткими биографическими справками. Потом увлеклись и полезли в детали.
Так, я рассказала ему, как несколько лет шаталась по разным околокультурным проектам — то помогала восстанавливать старые усадьбы, то в археологические и этнографические экспедиции ездила, то даже — волнующий опыт — преподавала во вьетнамской школе, но сбежала оттуда из-за страшного языкового одиночества… И огромных жуков, поселившихся в моей ванной.
После чего я осела в столице и стала фрилансером сразу в пяти разных сферах: выбирала проекты под настроение, чтоб никогда не скучать и не растерять собственные навыки. Это очень понравилось Артуру. Он долго вытягивал из меня подробности такой "свободной" жизни, удивляясь ее разнообразию и комфорту. Еще сильнее его удивляло, что при такой свободе выбора я не выгляжу самым счастливым человеком на свете.
— Да нет, в целом мне нравится, конечно! Но… Глобально чего-то страшно не хватает.
— Чего? — заинтересовался Артур.
Я развела руками. Я и сама не знала.
— Может, любви? — кривенько улыбнулась. — Ты говорил про одиночество магов, помнишь? Так вот, не только маги бывают одиноки.
Он серьезно кивнул. И спросил-напомнил:
— Ты не рассказала мне про свою семью?
Да уж, в его аристократичном мире это важно.
— Да здесь нечего рассказывать… Ее у меня нет. Я сирота. Родители погибли под завалом, когда я была ребёнком. Росла у опекунов, от которых… Хм. Рада, что сбежала. Братьев и сестёр нет. Мужа тоже нет, как ты уже понял.
Артур смутился и нахмурился.
— Мне жаль.
— Мне тоже… Ну, зато ни у кого не будет инфаркта, если я вдруг от вас не вернусь, — горько усмехнулась я.
— Почему ты думаешь, что не вернёшься? — опешил он.
— Да не, я не то чтобы думаю. Я просто иногда так глупо себя утешаю в любых непонятных ситуациях: раз я никому не нужна, то можно и не бояться по жизни… Не стесняться провалов и ошибок. Мне некого разочаровать, некого подставить. Я сама по себе. Это иногда грустно, но в другие моменты весьма…
— …Освобождающе, — вдруг закончил за меня Эдинброг. И, после паузы: — Но скорее грустно.
