Сеньор Пабло переглянулся со своими братьями и кузенами.
— Может я чего-то не понимаю Бертуччи, — озадаченно произнёс он, — но когда это стало плохим качеством для купца или полководца? Наоборот, это только доказывает, что Энрико Дандоло правильно воспитал сына. Да, от его братьев пока мало толку, но зато самый младший, успешно делает работу по усилению рода сразу за всех разом.
— Я всё же, не хотел, чтобы мы слишком сближались с ним и его родом, — упёрся Бертуччи, отстаивая свою точку зрения, — за ним остаются только хаос и разрушения, а я не хочу, чтобы наш род имел к этому отношение. И тем более, категорически против отдавать ему в жёны Елену.
— Зачем же тогда ты, согласился быть его капитаном?
— Из-за корабля, — честно признался тот, не став конечно упоминать о договоре с Франческо Бадоэр, — это настоящее чудо, а не судно, и я не могу устоять от того, чтобы не быть на его борту.
— Та дорога, что ты выбрал племянник, не приведёт тебя ни к чему хорошему, — один из дядей, огорчённо покачал головой, — дела с домом Бадоэр конечно твоё личное дело, но если вы замыслите что-то против этого юноши, и он об этом узнает…
Он сделал паузу.
— Ты сам знаешь, чем это может закончиться. Смерть Маркварда фон Аннвайлера была достаточно красочной, чтобы закрыть на это глаза. Мы не можем рисковать нашим родом. Энрико полностью поддерживает сына, он сам имеет какие-то дела со Святым престолом, если кардиналы ездят к нему на переговоры, и я лично не готов поставить существование нашего рода на кон из-за твоей мягкотелости.
— Чего вы хотите? — нахмурился Бертуччи.
— Чтобы сын Дандоло не повернулся против тебя и рода, — ответил глава дома Контарини, — только и всего. Как ты это сделаешь, нас не сильно интересует, ты будущий глава и должен сам выбирать методы.
— Хорошо отец, я подумаю над вашими словами, — он склонил голову.
— Надеюсь сын, — тот пошевелил рукой и все стали подниматься и расходиться.
***
Перед сном Бертуччи постучал в дверь комнаты сестры, и услышав разрешение, вошёл. Елена сидела на коленях перед распятьем и молилась, а слёзы так и лились по её щекам.
— Перестать родная, — он опустился рядом и обнял её, — я не отдам тебя ему.
— Обещаешь? Брат? — Елена перевела сияющие глаза на молодого мужчину.
— Да, клянусь всем святым, что у меня есть, — он склонился и солоноватые, мягкие губы сестры встретились с его губами. С трудом, задыхаясь от переполнявших их чувств, оба отпрянули друг от друга.
