Он прошел через сад и остановился, приблизившись к кустарникам, которые велел посадить в честь Токони. Утопая в боли этой потери, он желал вырвать из земли с корнем каждое растение. Но нет, пусть растут – и пусть Токони тоже растет здоровым и счастливым в своей новой семье. Хотя сердце Макса разрывалось на части оттого, что Господь решил отобрать мальчика у них с Лиззи.
Лиззи. Элизабет Макквин, его прекрасный исчезнувший друг. Уже само имя говорило о ее происхождении. Она всегда была аристократкой – еще до того, как стала королевой школьного бала, до того, как выросла и стала живым воплощением леди Ари.
Почему она так ошиблась в собственных чувствах, почему решила, что это любовь? Как она могла угодить в подобную ловушку?
Макс зашел в беседку, вспоминая их первый поцелуй. Перед его внутренним взором предстала Лиззи – и ее насыщенно‑алые, теплые и податливые губы.
Он безумно скучал по ней. Но разве это было удивительно? Обычно, если ему требовалось излить на кого‑то свои эмоции, он звонил именно ей. Она была его лучшим и самым близким другом, его боевым товарищем. Конечно, оставались еще братья, и все же первой он всегда вспоминал Лиззи. Он делился с ней своими тайнами, о которых никогда не говорил братьям. Гаррет и Джейк знали, что мать в детстве издевалась над Максом, но подробности он с ними не обсуждал – в отличие от Лиззи. Лиззи он рассказал все: о том, что испытывал, когда мать била и ругала его, тушила сигареты о его тело; о том, как прятался в чулане; о том, как засыпал в слезах. И о том, как мать все время утверждала, что любит его.
И какой острой, рваной и кровавой была эта любовь.
Лиззи знала, что он не хочет слышать этих слов больше ни от одной женщины. А теперь сама утверждала, что любит его, возвращая к жизни монстров и рождая боль в его сердце.
Макс вертел кольцо на пальце, говоря самому себе, что надо его снять, отпустить Лиззи, развестись со своей женой – как только он найдет для этого силы.
Лиззи думала о Максе непрерывно – каждую минуту в течение дня, каждый час бесконечной ночи.
Лиззи посмотрела на микроволновку, где светилось время: почти семь вечера. Она вспомнила, что сегодня среда. Но это не имело значения, потому что все дни слились для нее в один.
Господи, как же ей было одиноко.
Лиззи заварила чай и отнесла кружку в гостиную. С тех пор как они разошлись, она ни разу не вышла из дома. Жить в затворничестве оказалось не так уж сложно. Она заказывала доставку продуктов из магазина или готовых блюд из ресторана. Правда, есть ей почти не хотелось.
