Лиззи вдруг всхлипнула.
– Я не хочу об этом говорить.
– Я просто имел в виду, что…
– Пожалуйста, я не могу… – Лиззи разжала руки и выпрямила ноги, поставила ступни на пол, а потом вдруг вскочила и, всхлипывая, побежала в сторону пляжа.
Сердце Макса болезненно защемило. Оставить ее одну? Или помчаться за ней? Он понимал, как ей тяжело. Ему и самому было не легче.
Наконец он все‑таки направился за ней. Лиззи глядела на воду, и подол ее светлого летнего платья колыхался под дуновением ветра. Она выглядела абсолютно потерянной. Неужели она винит себя, потому что Лоза заговорила о своей догадке именно с ней? Неужели считает, что она вела себя более неестественно, чем он, и тем самым их выдала?
Макс подошел к ней со спины. Воздух пах солью, морем и песком, тропическими цветами и душистыми растениями – всем, что будет напоминать ему об их совместном путешествии. Об их липовом медовом месяце.
– Лиззи? – позвал Макс, давая ей понять, что он рядом.
Лиззи развернулась и втянула носом воздух.
– Да?
– Ты думаешь, что это твоя вина? – осторожно спросил Макс. – Потому что Лоза сказала, будто ты не кажешься счастливой новобрачной?
Лиззи кивнула:
– Да, но дело не только в этом.
– Тогда скажи мне в чем.
– Не могу. – За ее спиной океан пускал пенные волны на будто сошедший с картинки песчаный берег.
– Можешь. Я же твой лучший друг. Ты можешь сказать мне все, что угодно.
– Ты не поймешь.
– Пойму. Доверься мне. – Кому еще она могла бы открыться, если не ему? – Так поступают друзья, Лиззи. Друзья рассказывают друг другу свои секреты.
– Ладно. Я скажу. Я хочу, чтобы то, в чем меня обвинила Лоза, стало неправдой.
Поначалу Макс не понял, что она имеет в виду, но, когда ее слова обрели смысл, уставился на нее в недоумении.
– Но это невозможно.
– Возможно, – очень тихо произнесла Лиззи. – Я хочу на самом деле быть твоей женой.
Макс замотал головой так яростно, что мозг, кажется, заколыхался в черепной коробке.
– Ты сама не знаешь, что говоришь. Ты расстроена, ты думаешь о Токони, ты…
– Я люблю тебя, Макс.
Макс вздрогнул и отстранился. Мать всегда говорила ему, что любит, после каждого удара, каждого сигаретного ожога, каждого мучительного наказания.
Погрузившись в воспоминания, Макс зарылся пальцами в песок. Под толстым слоем белоснежного песка что‑то больно врезалось в его кожу. Может быть, сломанная ракушка. Или осколок стекла – или что‑то еще, чему было не место на пляже.
– Я знала, что ты будешь шокирован, – тихо произнесла Лиззи. – Я тоже в шоке. Я так боялась в тебя влюбиться, и именно это и произошло.
