Лиззи медленно окинула взглядом его мускулистое тело.
– Ты выглядишь совсем не плохо.
– Лиззи? – Макс насмешливо вскинул брови.
Лиззи небрежно пожала плечами:
– Если ты не хотел, чтобы на тебя обращали внимание, не надо было становиться качком.
Макс желал избавиться от имиджа ботаника, но ходить в спортзал стал не только по эстетическим соображениям. Больше всего ему нравился бокс.
Кроме того, Макс, как и Лиззи, занимался бегом. Они часто бегали вдвоем – так быстро, как будто за ними гнался вихрь. Вихрь – или призраки прошлого. Что, в общем‑то, было одно и то же.
– Красавица и умник, – произнес Макс. – Какое клише.
– Почему? Потому что ты предложил подтянуть меня по учебе? Без твоей помощи я бы никогда не исправила свои оценки и не смогла поступить в университет, где училась мама.
Макс молча кивнул. Лиззи не только поступила – как она и хотела, ее еще и приняли в тот же женский клуб, в котором когда‑то состояла ее мать.
– Скоро будет двадцать лет, – заметила Лиззи.
Лиззи было всего десять, когда мать покончила с собой.
– Мне жаль, что ты не можешь забыть об этом. Лиззи отложила флакон со средством от загара на столик, где уже стоял ее нетронутый стакан с холодным чаем.
– Мне хотелось бы навсегда.
– Я знаю. – Макс тоже не мог забыть о своей матери. Особенно о том дне, когда она ушла и оставила его одного в их захудалой квартирке. Ему было восемь. Мама посадила его у телевизора и наказала оставаться там, пока она не вернется. Она сказала, что придет через несколько часов – достаточно для того, чтобы купить наркотики, которые она в то время принимала постоянно. Макс ждал и ждал, но она не вернулась. Он был так напуган, что терпел целых три дня, прежде чем пойти за помощью к соседям. – Мои воспоминания тоже, наверное, никогда не перестанут меня преследовать.
– Да, у нас с тобой есть проблемы.
– Это точно.
Макса забрали в детский дом, а потом отправили к приемным родителям. Полиция выдала ордер на арест его матери, но та уже укатила куда‑то со своим последним бойфрендом‑неудачником. Поймать ее не успели. По дороге она ушла в полный отрыв и приняла слишком большую дозу, которая оказалась фатальной.
– Что бы ты сказал своей маме, если бы она сейчас была жива? – спросила Лиззи.
– Ничего.
– И не устроил бы ей разнос?
– Нет.
– Даже не спросил бы, почему она причиняла тебе боль?
Макс покачал головой. Адекватного ответа на подобный вопрос все равно не существовало, так зачем спрашивать? Мама пинала его своими стоптанными туфлями и раздавала ему подзатыльники, а потом повадилась прижигать его кожу сигаретными окурками, чтобы увидеть, заплачет он или нет.
