– А еще есть те, кто считает, что я узурпаторша и мне нужно отойти в сторону и отдать трон Луке, – вздохнула Габи. – Может, мне нужно так и сделать? Позволить тому, кто был воспитан для этого, занять свое место на троне?
Цезарь покачал головой:
– Ты не можешь это изменить. Ты – законная наследница. Ты – первенец короля Винченцо.
– Я знаю. Я столько раз прокручивала эту информацию в голове. И все считают, что я должна занять трон.
– Я тоже с этим согласен. Наши страны должны объединиться, и наш брак будет олицетворением этого союза. Пожалуйста, сядь и позволь мне все объяснить. Я считаю, что наш союз принесет пользу обеим нашим странам.
Разочарование накрыло Габи. Она подумала… Что она подумала? Что Цезарь интересуется ею? Что она ему понравилась и он испытывает к ней влечение? Какая глупость! Если бы не корона, Цезарь никогда бы и не взглянул в сторону такой женщины, как Габи.
Ну, по крайней мере, у него хватило вежливости быть честным, и в ответ королевские манеры требовали, чтобы она выслушала его. А потом она сможет сказать ему, чтобы он убирался.
Габи села на самый краешек стула.
– Хорошо. Объясняй.
Лишь только благодаря дипломатической выдержке ни один мускул не дрогнул на его лице.
Цезарь был потрясен. Все шло совсем не по плану. Может, ему не стоило просить королеву Марию не вмешиваться. Возможно, это было ошибкой.
– Во‑первых, прошу прощения. Я думал, что, учитывая тот факт, что Лука должен был жениться на Мэрибель, ты понимаешь, что союз наших стран возможен только через брак.
– Да, должна была, но нет. Если бы об этом браке говорили раньше, было бы намного легче.
– Легче – это не всегда правильно.
– Ты считаешь, они должны были пойти на это?
– Не знаю, как это все случилось, но, должно быть, Мэрибель влюбилась. Как она могла удержаться от этого чувства? Но ей следовало рассказать все раньше. Люди не влюбляются в одно мгновение.
Он вспомнил выражение лица своей сестры, когда она говорила с Лукой. Слезы текли по ее щекам, в то время как она просила прощения за свои действия, за ту боль, которую она причиняет ему. За тот позор, что навлекла на свой дом. Но когда Мэрибель признавалась в любви отцу своего ребенка, к Дане, ее лицо светилось уверенностью. И Цезарь понял, что его сестра изменилась. Сделал бы он так же из‑за любви?
– Да, это так, – согласилась Габриэлла, – но посмотри на Луку и Имоджен. Они, конечно же, не собирались влюбляться. Но прекрасное чувство их все же настигло. А Антонио и Тиа. Они поженятся через пару недель. А их ребенок должен родиться уже через несколько месяцев.
