Когда у него устали ноги, а горло пересохло от жажды, он наконец‑то повернул обратно и пошел к дому. Ждать придется до вечера вторника. Целую вечность. Однако из его плана ничего не выйдет, если Лизетт не согласится помогать ему по доброй воле. На нее нельзя давить. И манипулировать ею нельзя. Но для него, человека, привыкшего голыми руками и с непоколебимой решимостью подстраивать под себя мир и формировать свою судьбу, такое ожидание – самая настоящая пытка.
И его терпение начинает иссякать.
Джонатану очень хотелось позвонить Лизетт. Снова прийти к ней. Потребовать, чтобы она взглянула на ситуацию с его точки зрения.
Но вместо этого он вернулся в большой и погруженный в тишину дом, перекусил сэндвичем с холодным ростбифом и поднялся наверх. В дверях спальни он попытался представить, как эта комната, отделанная и обставленная в мужском стиле, будет восприниматься женщиной. Если Лизетт станет его женой, придется в срочном порядке провести здесь ремонт. Ведь комната должна быть их, а не его.
Головная боль вернулась, но была вполне сносной. Он принял душ и лег в постель. Закрыв глаза, он стал вспоминать, каковы на вкус губы Лизетт, и сразу же ощутил возбуждение. Интересно, как долго еще он будет чувствовать себя самим собой? Ему трудно было представить, что может наступить время, когда он будет лежать рядом с женой и не желать ее.
Застонав и чертыхнувшись, он перевернулся на живот и уткнулся лицом в сложенные руки. Одна изящная женщина держит в руках его судьбу. Она не может спасти его, но ее ответ покажет, как он проживет ближайшие шесть месяцев.
Теперь он знает, чего хочет. Ему остается надеяться на то, что и она хочет того же…
В понедельник утром, когда Лизетт приехала на работу, выяснилось, что ее начальника в офисе нет. И никто не знал, где он. К обеду он так и не появился. От него не было ни звонков, ни текстовых сообщений, ни электронных писем.
Лизетт уже начала волноваться, но от тревожных мыслей ее отвлекло появление Ребеки.
– Есть пойдешь? Сегодня в кафе внизу отличный выбор.
Лизетт покачала головой:
– Я, наверное, возьму йогурт и орешки и прогуляюсь.
– Тогда я с тобой, – бодро заявила Ребека. – Только надену кроссовки. Встретимся у выхода.
Полчаса спустя они нашли в парке тенистую скамейку и приступили к обеду.
– В такие дни, как сегодня, – со вздохом проговорила Ребека, глядя на листву над ними, – я жалею, что я не кучер. Тогда бы я целые дни проводила на воздухе.
